А где были бы сейчас мы и наш атомный щит, если бы не кровавые большевики?

Курская магнитная аномалия, самый большой в мире железорудный бассейн, открыт в 1883 году. Предварительные вялые исследования тянулись ни шатко ни валко чуть ли не четверть века — и так и остались втуне. Изучение и разработка всерьёз начались в 1923 году по прямому указанию того самого Ленина, на чьи памятники надо всякий раз плевать, проходя мимо, потому что он был враг интеллигенции.

И так — что ни возьми.

От земли крестьянам до радия… Что из этого перечня мог бы включить в программу первоочередных действий непорочный контрреволюционер Голицын?

Было ли у него право на контрреволюцию? Да не больше, чем у Ленина на революцию. Вообще-то права на насилие не по закону нет ни у кого. Но что было предложить стране у того и у другого?

И уж совсем бестактный вопрос: а что было предложить стране тем, кто в 91-м в Беловежской Пуще совершал… что?

Революцию? Контрреволюцию? Антигосударственный переворот?

Увы, не контрреволюцию. Нельзя не признать: революционный потенциал был полностью растрачен Советским Союзом на его безнадёжно запутанном, бесчеловечно трудоёмком и кровавом пути к коммунизму, который, что хуже всего, и самого на поверку оказался малопродуктивной умозрительной конструкцией. Ко времени Пуши СССР уже не знал, что делать с будущим.

Тогда, может, революцию?

Мы капитулируем, всё можно будет купи-продай, и нас за это полюбят, а самых главных и богатых из нас уж так полюбят, что пустят в мировую финансовую элиту…

И всё?

И это — продукт работы целого сонмища экономистов и политологов? Аганбегянов, Заславских и прочих, несть им числа, академиков? Это — громадной стране, одной из опорных для миропорядка? В качестве её будущего? В нашем-то отнюдь не ласковом мире? Где даже в самых главных «купи- продай» странах с этим самым «купи-продай» год от году становилось всё жиже и тревожней?

Никогда не забуду, как распирало от самодовольства Ельцина на его первой постсоветской пресс- конференции, как он и не мог, и даже нужным не считал перед телекамерами, перед всем миром хоть чуточку скрыть свой отвратительный рабий экстаз. «Горбачёв после отставки просил двадцать человек охраны, но мы тут решили, что ему хватит и пяти…» Не знаю, как кто, а я уже тогда всё сразу понял и про него, и про наше будущее.

Значит, просто-напросто примитивный, вульгарный антигосударственный переворот. Переворот — потому что укромный, элитарный междусобойчик. Антигосударственный — уже потому хотя бы, что государство, в котором он произошёл, перестало существовать…

Есть ли право у языков пламени взлетать вверх, с одинаковой яростью и одинаково безвозвратно пожирая и старый хлам, и бесценные сокровища?

Есть ли право у потока воды литься вниз, когда водой пытаются сбить огонь и спасти в полыхающих руинах хоть что-то, при всём том безвозвратно губя и уродуя всё неводостойкое?

В одной из телевизионных дискуссий, на которую я случайно, переключая каналы, недавно наткнулся, некий железобетонно уверенный в своей правоте щекастый говорун, академик, кажется, договорился до того, что пора, мол, понять — Ленин был просто уголовным преступником…

Ума — палата.

Ну давайте так. Только пусть заодно попробует уговорить англичан признать уголовниками Кромвеля и Вильгельма Оранского, американцев — Вашингтона и Джефферсона, французов — Робеспьера, Марата и Наполеона, китайцев — Сунь Ятсена, Чан Кашли и Мао Цзэдуна… Или с точки зрения матёрого интеллигента уголовники бывают только в «этой стране», а за рубежом цель начинает сразу оправдывать средства?

Законы природы, разгул исторических стихий — внеправовые категории.