— Да, иди ты к черту со своей химией! — зло огрызаюсь я — У тебя даже воду из графина пить опасно.

Он усмехается, но от комментариев воздерживается. И правильно — не хрен меня злить, я и так на грани нервного срыва. Не спрашивая, захожу в его комнату отдыха, примыкающую к кабинету. В душе включаю холодную воду и подставляю голову под ледяные струи воды. Чувствую, как постепенно от холода в голове проясняется — пелена ярости спадает, сменяясь горьким осознанием того, что Веры больше нет, и ее не вернуть. А мне теперь жить с вечным чувством вины за то, что именно я втравил ее в эту историю.

Вытерев голову полотенцем, возвращаюсь в кабинет и сажусь за стол. Хмуро смотрю на Иманта.

— Что делать будем?

— Для начала нужно все-таки удостовериться, что наши подозрения не беспочвенны.

— Тогда нужно наладить контакт с французской полицией. Запрос советской стороны должен быть официальным и с перечнем конкретных вопросов к следователям и экспертам. Они обязаны нам дать на них четкие ответы.

Я тянусь за листом бумаги, а потом начинаю его заполнять по пунктам, проговаривая их вслух:

1. Была ли ошибка водителя такси причиной аварии, например превышение им скорости?

2. Способствовали ли аварии погодные условия — плохая видимость из-за дождя и скользкий асфальт?

3. Повлияли ли на ДТП планировка дороги или конструкция туннеля?

4. Спровоцировали ли ДТП действия папарацци, преследующих такси?

5. Не подрезал ли кто-то из папарацци на такси?

6. Не произошло ли столкновение по вине другого транспортного средства — не папарацци? Все ли участники ДТП установлены полицией и опрошены?

7. Не заметили ли свидетели ДТП яркой вспышки фар встречной машины, ослепившей водителя такси?

8. Когда и от кого папарацци узнали о проживании Веры в этом отеле?

— То есть за рабочую версию берем все-таки подстроенную аварию с участием спецслужб?

— Пока французы не разубедят нас в этом — да.

Я поднимаю глаза на Веверса.

— Имант… Может, я конечно, совсем уже умом тронулся, но нужно еще узнать, где сейчас Саттер. И показать его фотографию папарацци. Ненависть Саттера лично ко мне и ко всей нашей группе в целом, приняла уже какой-то нездоровый, патологический характер. От него можно всего ожидать.

— Маловероятно конечно, но проверить надо. Поручу. И лично позвоню директору ЦРУ — Веверс пожевал губами — это уже за гранью борьбы спецслужб.

— И еще… я сам полечу в Париж за телом Веры.

— Слишком опасно! Если это Саттер, то он еще может быть в Париже.

— Кто бы это не сделал — он в Париже. Убийца обязательно захочет удостовериться, что все идет по его плану.

— И ты хочешь стать наживкой?!

— Да. А вы его вычислите и поймаете. Я хочу лично свернуть голову Вериному убийце — пообещай мне это!

— То, что мы его достанем — обещаю. Насчет «свернуть голову» — нет. Хотя твое желание и понимаю. А сейчас езжай домой, собирать вещи. Вылет спецбортом в 19.00 из Чкаловского. Полетишь ты с охраной, Верин отец и кто-нибудь из мидовских юристов. Евгений Максимович подбирает кандидатуру.

Я киваю и направляюсь на выход. В дверях оборачиваюсь.

— Прости, что наорал на тебя, но… хочу, чтобы ты понял. Мне просто сорвало крышу от всех этих совпадений.

— Понимаю. Извинения приняты.

* * *

Добравшись до дома, узнаю, что японцы с цэковцами свалили сразу же после моего отъезда. Оказывается, позвонил Веверс, распорядился охране поставить всех в известность. Японские телевизионщики были в шоке.