— На каком языке предпочитаете общаться?

— Лучше бы на английском, в нем у меня больше словарный запас, к тому же и для Майкла так будет легче.

— Прекрасно. Ничего не имею против — француз легко переходит на инглиш — Для начала предлагаю рассказать, как все происходило на самом деле. И желательно с самого начала, еще с Японии. Как я понимаю, из присутствующих здесь только Виктор полностью в курсе всех событий?

Я вопросительно смотрю на Сергея Сергеевича. Понятно, что адвокат — это как доктор. Ему придется рассказать все, в том числе и про Верины похождения, иначе он просто не сможет выстроить защиту в суде на достойном уровне. Но, не при всех же? На Кондрашове старшем и так лица нет, а каково ему будет услышать при своих коллегах о всех ее закидонах? Полковник правильно понимает мои сомнения и тут же приходит на помощь.

— Месье Эрсан, наверное, нам стоит поговорить приватно. Никаких особых тайн там, конечно нет, но Виктору так будет легче. Ему, бедному и так сегодня досталось.

На лицах мидовцев проступает легкое разочарование, зато Александр Павлович после слов Сергея Сергеевича выдыхает с заметным облегчением. Похоже, Татьяна Геннадьевна все-таки просветила своего мужа по поводу Вериного поведения в Японии. Адвокат кивает, соглашаясь с доводами полковника, и мы втроем удаляемся в отдельную переговорную.

Рассаживаемся за круглым столом, месье Эрсан достает из портфеля блокнот для записей. Я тем временем собираюсь с духом

— …Ну, вообще-то все началось не в Японии, а еще в Вене, на саммите по СНВ-2, где наша группа выступала в качестве приглашенных звезд. Именно там мы познакомились с Дональдом Трампом и его отцом в ночном клубе…

Мой рассказ растягивается на полчаса. Время от времени адвокат задает мне вопросы и делает какие-то пометки в блокноте. Я рассказываю ему все. Или почти все. Как говорят сами французы: «От исповедника, врача и адвоката нельзя скрывать ничего…». Правда, тут же и добавляют: «…но и говорить всю правду им не следует». Вот этой народной французской мудрости я сейчас и придерживаюсь. Сергей Сергеевич одобрительно кивает головой, оценив мою осторожность. А зачем адвокату знать какие-то детали, если они не относятся к делу?

— Виктор, а вы сами уверены, что Дональд будет придерживаться нашей версии?

— На 100 %. Он может и …увлекающаяся натура, но бизнес для него на первом месте. Он не станет подвергать риску свой проект, в который уже вложены миллионы долларов — своих и чужих. Как бы я не ненавидел Трампа за смерть Веры, но должен признать, что с головой у него полный порядок. И если бы не папарацци, Вера уже через час летела бы в Москву, и никто даже не узнал бы об их романе.

— Хорошо… Но если Трамп все предусмотрел, и до самого последнего момента все шло по его «блестящему» плану, то откуда тогда журналисты узнали о Вере?

А вот это уже неудобный вопрос № 1. И ответ на него месье Эрсану знать не нужно. …Пока не нужно. Потому что правда может неожиданно выплыть на допросе папарацци, и тогда мне лишь останется изображать свое крайнее удивление. Но может и не выплыть. Здесь даже не знаешь, что лучше.

Так что я делаю предельно честное лицо и пожимаю плечами.

— Понятия не имею. В конце концов, это их работа — собирать сплетни и скандальные новости о знаменитостях. Возможно, кто-то просто случайно увидел их в городе и потом выследил. Хотя вечером, накануне отлета, папарацци у отеля еще точно не было, они появились утром.

— Уверены?

— Да. Вера бы обязательно упомянула о них в телефонном разговоре. Она была очень ранимым и замкнутым человеком — журналисты ее всегда раздражали.