— Еще как уместны! — повысил я голос — Мы не как просители сюда пришли, а чтобы получить внятные объяснения по поводу бездействия французских властей. Мы пришли требовать Честного! Справедливого! Расследования! Убийства советской гражданки!

Секретарь побледнел, оглядываясь на дверь президентского кабинета. Видимо, ему раньше не приходилось иметь дела с таким нахальным посетителем. Ничего, пусть привыкает! Я не собираюсь сидеть тут под дверью, как скромный представитель страны третьего мира.

Тяжелая дверь кабинета открылась, и оттуда вышел высокий, худощавый мужчина с породистым аристократичным лицом, которое не портили даже глубокие залысины. Я сразу его узнал, поскольку совсем недавно видел на Саммите в Токио — Жискар д’Эстен собственной персоной. Третий президент Пятой республики.

— Что здесь происходит? — его голосом можно было воду в лед превратить. Секретарь нервно вздрогнул, но меня таким тоном не проймешь. Я так тоже умею…

— Вот и мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос — скопировал я ледяной тон президента и небрежным жестом отодвинул в сторону перепуганного секретаря. Сделал шаг вперед и сам представился — Виктор Станиславович Селезнев, помощник по культуре генерального секретаря ЦК КПСС товарища Романова.

— Все его помощники так себя скандально ведут? — заломил бровь д’Эстен.

— Это я себя еще прилично веду! И пока даже не начинал скандалить.

— Я не позволю вам в Париже устроить второй Кельн! — президент повысил голос — Любые беспорядки будут пресечены полицией, а зачинщики…

— Кельн?! — зло ухмыльнулся я — Здесь уместнее сравнение с Лондоном, когда ирландские террористы устроили теракт в Савойе, и нам с американским сенатором Магнусом пришлось им противостоять. Ваши папарацци попирают законы Франции и ведут себя так же нагло, при полном попустительстве властей. Напомнить вам, чем это закончилось для террористов?

Судя по квадратным глазам абсолютно всех присутствующих, я сейчас перешел все дипломатические границы. Вот и посмотрим, проглотит ли француз такое?

— Прошу вас, господин Селезнев, пройти в мой кабинет — коротко произнес д’Эстен, разглядывая меня словно диковинное животное — Продолжим наш разговор приватно.

— А вас, господин Кондрашов — президент безошибочно остановил взгляд на отце Веры — прошу принять мои глубочайшие соболезнования в связи с гибелью вашей дочери. Обещаю, что полиция приложит все силы для проведения объективного расследования этой аварии.

Ну… может он и не так уж безнадежен — этот Жискар д’Эстен. Послушаем, что он мне сейчас предложит.

* * *

Спустя час белый словно мел, Червоненко возмущенно выговаривал мне в посольской машине все свои претензии. Сергей Сергеевич ему вяло поддакивал. Но это скорее для вида. Уж я-то знаю, как жестко полковник может отчитывать за дело — не похуже Веверса.

— …нельзя, просто нельзя так разговаривать с президентом Франции! Ты нам рушишь всю дипломатическую работу, французы такого хамства никогда не простят!

— Хамство — это игнорировать убийство советских граждан и потакать своей прессе. Не надо путать французскую элиту и народ Франции — я устало откинулся на сидении и уставился в окно. Мы пробирались в посольство какими-то окольными путями, пытаясь не попасть в пробки из-за бастующих таксистов. Этот Валери Жискар д’Эстен выпил у меня изрядно крови, говорить с ним — то еще удовольствие. Какой-то бездушный сухарь, а не человек.