— Хатико…!

— Ну вот! Хоть снова улыбаешься… — Альдона чмокнула меня в щеку и первой выбралась из машины. А я даже и не успел это сделать — песель набросился на меня так, словно сто лет не видел, и слету попытался всего облизать.

На крыльцо вышли мама и дед.

— В этот раз без подарков — я развел руками, пытаясь увернуться от шершавого языка щенка. Но куда там…

— Бог с тобой, Витюша, какие подарки… — махнула рукой мама и обняла меня, нежно погладив по волосам — ты и так нас избаловал.

— Как все прошло? — это уже дед, пожимая мне руку.

— Прошло и ладно — не стал вдаваться в подробности я — потом расскажу, сейчас сил нет.

— Успеется — кивнул дед — пойдем в дом, мы там уже накрыли на стол…

* * *

Я думал, тепло близких людей поможет мне немного оттаять, но похороны Веры окончательно добили меня. Сначала была утомительная гражданская панихида — трехчасовое прощание с Верой в ДК МВД, когда весь наш сплоченный коллектив по очереди стоял в почетном карауле у ее гроба. В душном зале нечем было дышать из-за горы цветов, даже несмотря на открытые настежь окна. А народ все шел и шел, чтобы проститься с нашей звездочкой. Думаю, даже если бы прощание в тот день продлили до вечера, все желающие не успели бы все равно пройти, так их было много. Поэтому в какой-то момент милиция двери в ДК просто перекрыла.

Потом все тоже самое повторилось и на Ваганьковском кладбище. Уже во время панихиды стало понятно, что на кладбище история с толпой народа повторится, и там тоже будет давка. Но действительность превзошла наши опасения. Все окрестные улицы рядом с выходом из метро «Улица 1905 года» были забиты народом. Над толпой текла настоящая река из цветов — все это здорово напомнило мне будущие похороны Высоцкого. До которых оставался всего-то год. Казалось бы: где народный кумир Владимир Высоцкий, а где солистка Вера Кондрашева из «Красных звезд»? Но, к сожалению, большую роль во всей этой шумихе сыграло то, что наше телевидение довольно подробно освещало происходящее в Париже. И вся советская страна с негодованием следила за этим. О дате и о месте погребения Веры, в новостях, увы, тоже сообщили. И ее похороны превратились в настоящий кошмар.

Саму церемонию похорон пришлось прилично задержать — мы ждали в машине, пока милиция восстановит порядок и оттеснит народ с проезжей части, дав подъехать к воротам кладбища катафалку с гробом и автобусам с нашими сотрудниками. Некоторым поклонникам даже стало на жаре плохо, пришлось вызывать машины скорой помощи.

Начальник охраны передал мне трубку Алтая. Звонил Щелоков:

— Витя, ну, что у вас там происходит?

— Ничего хорошего. Боюсь, здесь случится вторая Ходынка — мрачно просветил я министра — Нужны еще наряды милиции, пусть заворачивают людей назад прямо у метро.

— Сейчас распоряжусь. Крепитесь там… От нас Чурбанов будет.

— Это все ужасно — посеревший Клаймич обмахивался журналом, найденным в салоне машины, но ему это помогало плохо. Как бы нашему директору тоже скорую не пришлось вызывать.

Наконец, милиции удалось восстановить порядок, и наша похоронная процессия под траурную музыку двинулась по аллеям кладбища к месту захоронения. Ребята, меняясь, несли на плечах Верин гроб, мы с родителями Веры и со звездочками скорбно шествовали следом. Я продолжал сжимать в руках большой букет белых роз. Острые шипы нещадно впивались в пальцы, но я не чувствовал боли.

Мы остановились возле вырытой могилы, выстланной лапником, Верин гроб поставили на специальную подставку.