|
В нижнем зале женщины торопливо ставят на стол миски, накладывают горячую кашу, принесли на вертеле зажаренную тушу, а мы поднялись на второй этаж. Зигфрид остановился на середине лестницы, засмотревшись на мой герб, очень уж необычный, сам понимаю. Тогда я отнесся к этому слишком легкомысленно, нарисовав шесть эллипсов вокруг точки, знакомую даже детям эмблему атомной энергетики, но знающие люди вспомнили, что таким был герб древнейшего ордена Темных Паладинов, что существовал до каких-то там войн, что гремели еще и до Седьмой, и до Шестой, и до Пятой… Гунтер тоже посмотрел так, поглядел эдак, хмыкнул, сказал с присущей ему деликатностью начальника стражи — Герб… необычен, если честно. И хотя мы вас, сэр Ричард, знаем всего несколько дней, однако… Он замялся, я спросил с подозрением: — Однако что? Он развел руками, Зигфрид пришел на выручку новоиспеченному рыцарю: — Он хочет сказать, что на беглого каторжника вы, сэр Ричард, не больно похожи… но если даже каторжник, то ему это до вчерашнего снега… Гунтер, я верно понял? Гунтер вздохнул с облегчением: — Именно это и хотел сказать! Я насторожился: — Ты это к чему? Гунтер посмотрел в поисках поддержки на Зигфрида, тот кивнул с пониманием. — Он верно намекивает, верно. Мы вышли на большой балкон на высоте второго этажа, что опоясывает донжон, внизу во дворе опять упражняются лучники, а здесь слуги торопливо накрывают стол для троих рыцарей. Гунтер сплюнул через перила на головы стрелков. — Пора бы, — пояснил он, — ваша милость, вам обзавестись какой-нибудь звучной приставкой к имени. Я имею в виду эти «де» или «фон». Можно и «ван», но с этими «ван» не совсем… — Почему? — спросил я. Он снова сплюнул на головы стрелков. Зигфрид и я сели за стол, появилась Фрида с кувшином вина и кубками, двое слуг быстро расставили серебряные тарелки с затейливыми вензелями, неприметный слуга с двумя помощниками внесли жареное мясо. Гунтер ответил с некоторой нерешительностью: — Да «ван», как и эти самые «де» и «фон», хоть и одно и то же… а все-таки не то же, если вот так прямо. — Ага, — удивился я, — даже так? А теперь объясни еще проще. Да ты садись, а то все пожрем, поедешь голодным. Он осторожно подсел к столу, чувствуя себя младшим но званию, взглянул исподлобья, не изгаляюсь ли, сказал, осторожно подбирая слова: — «Ван», «фон» и «де» — это все по-нашему «из». Де Амальфи — уже сразу понятно, что вы — владетель замка и земель Амальфи! То же самое и когда «фон» или «ван». Правда, «ван» могут прицепить даже к имени мужика. Конечно, зажиточного. А вот «де» и «фон» — только к знатным особам… Он растолковывал подробно, с артикуляцией, внимательно смотрел мне в глаза, я наконец сообразил, что в самом деле считает меня кем-то вроде беглого каторжника да еще из таких дальних земель, где вообще об этих «де» и «фон» не слыхали. — Благодарю тебя, Гунтер, — сказал я. — Вижу, заботишься. Другие сопят в две дырочки, помалкивают. А ты вон все растолковал, спасибо! Я в самом деле из таких дальних земель, что ни о каких фонах не слышал. У нас другие знаки отличия для всяких там знатных доярок, механизаторов и героев защиты и взятия Белого дома. Но, как я слышал, дворянством жалуют короли? Он повернулся в сторону балюстрады, словно намеревался в третий раз смачно сплюнуть на головы стрелков, но то ли те наконец перебежали на другую сторону двора, то ли Гунтер не желал плевать не глядя, передумал, сказал по-крестьянски основательно: — Это там, в тихих землях. |
