|
Я сам ему в прошлый раз гвозди носил… Жрет, как сухую солому! — Прекрасно, — ответил я. Ступеньки замелькали под подошвами, я влетел в первый зал, куда являются все придворные, быстро пересек и вбежал в следующий, поменьше, куда допускаются уже не все, а в третьем — вообще народу мало, только высшие лорды. Нам с Бобиком загородил дорогу огромный и величественный церемониймейстер. — А вы куда… Ох, простите, ваша светлость, я вас не сразу… богатым будете! — Я стал мельче? — спросил я и, не дожидаясь ответа, поинтересовался: — Как Его Величество? Он ответил с поклоном: — Здоров. Сейчас ведет прием посетителей и просителей… — Это то, — сказал я, — что мне оно. Я и есть этот самый проситель. Он улыбнулся, давая понять, что шутку понял, наклонил голову чуть ли не к плечу. — Если хотите поприсутствовать, я проведу вас в зал. Только как насчет собачки… — Она очень тихая, — сказал я. — Ну, если и останется тихой, тогда можно… — Премного обяжете, — ответил я. — Следуйте за мной, ваша светлость. — Только не объявляйте, — попросил я. — Так, постоим в задних рядах. Он сказал в нерешительности: — Коннетаблю королевства вроде бы не совсем… однако да, как изволите. Вам Его Величество позволяет всякие вольности по старой дружбе. — Изволю, — ответил я и слегка смягчил, добавив: — Нам так удобнее. Мы скромные. — Наслышан… Он сам распахнул перед нами дверь, но входить не стал, а я проскользнул, стараясь не выделяться, хотя с моим ростом это трудновато, встал позади пышно разодетых придворных, все одеты как на продажу, а пышные шляпы с веером перьев позволяют мне прятать лицо. Бобик смирно сел рядом и старался дышать как можно тише, чтоб никто не оглянулся и не заорал, увидев его клыки на уровне своего лица. Всего четыре ряда, дальше свободное пространство в четыре-пять ярдов, это где коленопреклоненные просители излагают свои жалобы, а дальше на небольшом помосте в двух роскошных креслах восседают Барбаросса и Алевтина. За их спинами высятся очень серьезные сэр Маршалл и молодая красивая женщина, прима-фрейлина королевы. Я подумал, что впервые вижу Алевтину рядом с королем, обычно Барбаросса принимал меня в кабинете, куда свободно вхож разве что сэр Уильям Маршалл. Коленопреклоненный проситель путано излагал жалобу на людей сэра Карла Людвига Бёрне, что не следят за скотом, а тот забредает на их поля и тем самым наносит почти непоправимый ущерб посевам, а также чести и достоинству местного лорда… Барбаросса, надо отдать ему должное, вот уж отец народа, не зевает, не чешется и не смотрит по сторонам, а как бы даже слушает, во всяком случае, лицо такое, отценародное. Алевтина тоже смотрит внимательно, могучая и красивая, чуть располневшая за годы со дня замужества, настоящая королева: рослая и внушающая, такая что угодно на скаку остановит. Барбаросса в черном камзоле, на котором выгодно смотрятся огромные серебряные украшения, а массивная золотая цепь с крупным драгоценным камнем в самом низу сразу дает понять, что выше этого человека в королевстве нет никого. |
