|
Даже сейчас по ним бегут мурашки, только представлю. — Не вспоминайте! — Я не вспоминаю, — сообщил я. — Это они сами… чешутся. Она сказала сердито: — Тогда мы были… на работе! И не надо говорить… всякое. — Не надо, — согласился я. — Тем более что мы сейчас тоже на работе. За спиной шелестело, звякало, наконец зашелестели простыни, но кровать под ее заячьим весом даже не скрипнула. — Вы можете повернуться, — донесся голос. Я повернулся, она уже под одеялом до самого подбородка, и начал неспешно раздеваться. Она возмущенно хрюкнула и почти подпрыгнула, разворачиваясь в другую сторону. Я сложил одежду рядом на стул, меч привычно занял свое место у изголовья, а когда я опустился на ложе, то сразу проверил, чтобы до рукояти не нужно было даже особенно тянуться, пальцы тут же должны ощутить привыкший к ним рифленый металл. — Хорошо, — сказал я и потянулся до хруста суставов, — теперь спи, пигалица. Под утро растолкаю. Она пискнула из?под одеяла: — Почему пигалица? — Это такая пичужка, — объяснил я. — Мелкая птичка. Но хорошенькая. И писклявая. Она чуть повернула в мою сторону голову. — Я не писклявая! — Не писклявая, — согласился я великодушно, — а что временами… то не в счет. Она сердито блымнула на меня большими и блестящими в полутьме глазищами. — И никакими временами!.. Ты меч поставил поближе, думаешь, ночью кто?то нападет? — Вряд ли, — ответил я, — это так, на всякий случай. Бывает всякое. Она осторожно повернулась в мою сторону, но держась на расстоянии протянутой руки. — А что бывает? Расскажи. — Ну вот, любопытная. — Не любопытная, — возразила она сердито, — а хочу знать, против чего надо приготовиться и мне! — Бывают привидения, — объяснил я. — что выходят из стен в полночь, а то и вовсе призраки. Иногда появляются через скрытые проходы, что открывает нечистая сила опять же в полночь, всякие жуткие твари… Она прошептала испуганно: — И… что? Тебе приходилось? — Еще бы, — сказал я гордо, — я же такой дивный цветок, на который все мухи летят. Даже оборотни пару раз ко мне проламывачись! Но ты не трусь, я уже руку набил. — Я не боюсь, — огрызнулась она дрожащим голосом, — просто хочу знать, против чего… — Не угадать, — ответил я, — мне кажется, это какой?то особый василиск. — Что за особый? — Урод, — объяснил я, — вместо того, чтобы в камень, как все нормальные, он сжигает дотла. Хотя это может быть и не василиск. Она сказала сердитее: — Ну так не сбивай с толку! А то я начала готовить заклинание против всех ящериц на свете. — Молодец, — сказал я, — живучая. Она замедленно придвигалась ко мне, пока я рассказывал, наконец коснулась сильно выступающей грудью, мордочка все еще настороженная, осторожно закинула на меня ногу. |
