|
. Ему можно поручить охрану всего этого корпуса. Дарабос окинул оценивающим взглядом богатыря, на котором и доспехи, казалось, трещат и вот — вот лопнут. — Он… в самом деле рыцарь? — спросил он с сомнением. — Самый подлинный, — заверил я. — Из рода великих Нибелунгов, младший сын владетельного сеньора Кунинга! Хотя, если честно, там все владения состоят из хатки и пары сараев, но в бедном краю и это богатство. Он сказал задумчиво: — Младший сын? Которому ничего после смерти батюшки: ни титула, ни имущества? — Верно, — сказал я. — Потому и пошел сперва на службу к одному владельцу замка, а потом как?то вот попался мне… — После того, — сказал он понимающе, — как вы захватили тот замок? Я спросил в удивлении: — Откуда вы знаете? Это было так далеко от этих земель… Он усмехнулся. — Достаточно знать вас, сэр Ричард. — Ох, — сказал я. — Он выглядит честным и открытым, — заявил Норберт успокаивающе. — Такие не предают. Зигфрид прошел прямо под нами, у Гетеля под мышкой кувшин, явно полный, направляются в сторону дворцовых покоев. Зигфрид за это время ничуть не изменился, в лице все так же ни следа арийскости, только рост и могучее сложение, в плечах широк, выпуклогрудый, толстошеий, с мускулистыми руками, напоминающими бревна. Он еще по прибытии сразу сдружился как с армландцами, так и со всеми остальными благодаря незлобивому и открытому характеру, а у Норберта оказался из?за страсти к приключениям. Норберт сказал деловито: — Я сейчас же сообщу ему о новых обязанностях. — Отлично, — одобрил я. — Как чувствуете себя в Мезине? Он посмотрел на меня с суровым интересом. — В Мезине? Это Мезина? Ваше высочество, с вами я чувствую себя всегда в родной Армландии! Он откланялся и вышел, я прислушался к уверенному стуку подошв рыцарских сапог, снова вернулся к окну. Из грозовых туч образовалось на полнеба жуткое лицо с огненными глазами, а когда пасть чуть приоткрылась, стало видно бушующий ад багровых молний. Раздвинув тучи, лицо наклонилось, всматриваясь в землю, я с ужасом ощутил спинным мозгом, что ищет именно меня, и от такого не спастись ни в шкуре незримника, ни в личинах оборотников. С сильно стучащим сердцем я сдвинулся в сторону, чтобы между мной и лицом была каменная стена. Но даже тяжелые глыбы из гранита сейчас для такой мощи не прочнее кленового листа. В небе некоторое время громыхало, а когда затихло, я осторожно выглянул, небосвод чист, от грозы не осталось и следа. И непонятно, успело ли это небесное страшилище меня увидеть… Но сердце продолжает колотиться учащенно в предчувствии неприятностей. Такой, наверное, может смотреть и сквозь стены, так что прячься, не прячься… От безделья прошелся по этажу, восемь только больших залов, уйма маленьких, все с анфиладами, множество комнат между ними, а также в башенках. Но даже самые мелкие с мозаичным полом, резными полуколоннами, выступающими из стен, а в залах так и вовсе позолота, статуи в нишах, портьеры из красного бархата, шелка и парчи… Здесь роскошь не только присутствует, но бросается в глаза, как будто у местных королей не было возможности вложить деньги в хорошую армию и бросить ее на завоевание соседних земель. |
