— Больница Адлерауге, — жестко приказала кому-то невидимому, но послушному, Агата. Горизонт смялся как бумажный, и Мадлен показалось, что они летят над округой.

«А девочка-то очень сильна… Я даже не думала об этом раньше», — промелькнуло в голове наставницы.

Она тайком обернулась и не увидела сзади стены с дверью. Агата со своей спутницей словно парили над долиной на круглой каменной тарелке. Внизу мелькнули поля, потом домишки пригорода, и показалось здание больницы. Оно выглядело будто макет, с вырезанными деталями стен, выставляя напоказ палаты людей, интересовавших Агату: мамы, Виктора и — раз уж так получилось! — Лири.

Мадлен заметила, что первым под руку Агаты попался именно специальный агент. Мстительная барышня, не забыла про камеры — лежащего больного перевернуло животом вниз. Потом полосатые больничные штаны сползли с его задницы, и что-то невидимое от всей души ударило его пониже спины, оставляя красные вздувшиеся полосы.

* * *

Лири закричал, а Мадлен тихо бархатисто расхохоталась:

— Довольно с него! Он осознал и прочувствовал.

Несмотря на расстояние, было видно, что специальный агент закусил от боли подушку.

— Да, пожалуй… — фыркнула Агата. — Хватит.

Потом она переключилась на Виктора. Тот лежал неподвижно, опутанный проводами, тянущимися от сложных аппаратов. Мигали лампочки, на паре экранов тянулись, попискивая, сложные ломаные линии.

Мадлен заметила, как девушка словно погладила брата по голове, не руками, а протянув к нему теплую волну своего внимания, мягкую, обволакивающую, любящую.

— Вот эти иголки, верно? — спросила у нее Агата. — Я уверена и сама, но… Боюсь навредить.

— Верно, — кивнула наставница. — Ничего не бойся. Ты можешь даже больше, чем я.

Из головы Вика одна за другой вылетали тонкие острые иглы, почти прозрачные, видимые только на пределе чувств обеих ведьм. Вылетали и растворялись в воздухе, сразу теряя свою зловещую остроту.

— Сразу не буди, организму требуется отдых, — шепнула Мадлен.

Агата снова погладила брата и послушно кивнула. Даже вид Виктора разительно изменился — напряжение в мышцах ушло, неестественно откинутая на затылок голова приняла нормальное положение спящего человека. Он чмокнул губами и, едва не оторвав провод от какого-то датчика, повернулся на бок.

— Теперь — мама, — сказала Агата. — Так и хочется еще немного изменить ее характер…

— Тебе с ней жить, моя дорогая. Думай, стоит ли превращать родных в послушных кукол? Да и не только родных…

— Нет… Правда, это не нужно. Тогда только раны…

В небе над больницей, до того синим и безоблачным, начала собираться гроза. Из ниоткуда соткались и закрыли солнце черные тучи с короткими вспышками молний в глубине.

— Обращай внимание на знаки, — подсказала Мадлен. — Видишь? Это симптом того, что ты устала.

Из головы Марии тоже пришлось доставать стеклянные иглы — они были короче, чем у Вика, и их было куда меньше. Напоследок Агата окончательно залечила рану, нанесенную выстрелом комиссара. Мама дернулась, приподняв обритую почти наголо голову — после ожога терять было нечего, и приходящий в больницу парикмахер еще с утра подровнял прическу.

— Дочка, ты где-то здесь? — спросила Мария у пустой палаты.

Картинка резко отодвинулась, круглый балкон вобрала в себя обратно башня. Теперь Мадлен видела дверь в стене, она взяла обессилевшую Агату за руку и увела в коридор.

* * *

Девушка шла послушно, как потерявшийся ребенок, ничего не говоря, крепко схватив пальцами руку наставницы.