– Что это за компания?

– Германская. Офис – во Франкфурте‑на‑Майне. Зарегистрирована на острове Мэн, в оффшорной зоне. Генеральный директор некто Заубер. Деятельность вполне законна, активы солидные. По нашему заданию проведена проверка. Есть подозрения, что этот Заубер – лицо подставное, зицпредседатель. Но доказать это не удалось. И даже если так, к деятельности компании претензий нет. Ей принадлежат двенадцать процентов акций порта К.

– Как у них оказались эти акции?

– Они давно участвуют в русских делах. Очень осторожно, правда. Купили, когда акции были не в цене. Это еще скромный пакет. Акции порта давно стали ликвидными, гуляют из рук в руки. Обычная биржевая игра.

– В чем суть их заявки?

– Они предлагают двести сорок миллионов долларов за тридцать шесть процентов акций. Плюс те, что у них есть, – практически контрольный пакет. Это очень серьезное предложение.

– Есть и другие? – уточнил Профессор.

– Есть, но гораздо более мелкие. И стартовая цена намного ниже, чем предлагают эти немцы.

– Как прореагировали в администрации губернатора?

– Им сейчас не до этого. Ждут второго тура выборов. И их нетрудно понять.

– Это все?

– Да.

– Я задам вам еще раз вопрос, который уже задавал. Вы уже почти две недели работаете в городе К. по этой операции. Не обратили ли вы внимание на какие‑либо странности? Пусть они не имеют никакого отношения к делу. Просто странности, не стоящая внимания ерунда? Нечто, выходящее за рамки обыденного сознания?

– Вас по‑прежнему интересуют два молодых немца, специалиста по компьютерам, и человек с еврейской фамилией, который любит портвейн «Кавказ»? – уточнил Егоров.

– Да, – подтвердил Профессор. – Его фамилия пять лет назад была Блюмберг. Аарон Блюмберг. А еще раньше он был полковником КГБ Ароном Мосбергом.

– Тот самый Мосберг? – поразился Егоров.

– Нет, не тот самый. Тому было бы сейчас под восемьдесят. Но он не дожил и до пятидесяти. Это его сын. Двадцать с небольшим лет назад он ушел на Запад.

– Вы имели о нем информацию?

– Да. Он не давал нам забывать о себе.

– И вы опасаетесь появления его сейчас в городе К.?

– Да.

– В связи с нашей операцией? – счел необходимым уточнить Егоров.

– Да.

– Откуда он может о ней узнать?

– Он о ней знает. И, возможно, узнал даже раньше, чем вы принесли мне свой оперативный план. В доказательство я приведу только один аргумент. Документы, которые получил от неизвестного лица историк Комаров, могли быть только у Блюмберга.

– Вы упоминали об этих документах, но ничего не сказали мне об их содержании, – напомнил Егоров.

– Это были материалы заседаний так называемого Балтийского клуба. Протоколы и открытых, и секретных переговоров нашей делегации с прибалтами. Мы хотели честно получить какую‑то компенсацию за утерю выходов в Балтику. Нам недвусмысленно дали понять, что мы не получим ничего.

– Какую ценность эти документы могут представлять сегодня? – спросил Егоров.

– Смотря для кого. Когда вы узнали, о чем именно хочет говорить Комаров на своей первой встрече с избирателями, вы сочли необходимым принять срочные меры.

Представьте на секунду: если бы в руках у него были те самые документы, пусть даже копии… Как вы думаете, прозвучало бы его требование к президенту провести расследование взрыва парома «Регата» гораздо убедительнее?

– Но ведь у Блюмберга наверняка остались копии этих документов, – напомнил Егоров.