Егоров включил монитор:

– Смотрите.

На экране появилась комната с полиграфом и компьютерами. Возле окна, спиной к камере, сложив руки за спиной и слегка покачиваясь на носках кроссовок, стоял молодой человек в джинсовом костюме.

– Хорошо держится. Спокойный парень, – заметил Профессор. – Даже не пытается заглянуть в бумаги на столе. Что было бы вполне естественно.

– Он же просек телекамеру.

– Как вы на него вышли?

– Я представил отчет.

– Повторите.

– Через отдел кадров училища. Невольно подсказал бывший замполит, полковник Митюков. Он следит за успехами выпускников. Даже оборудовал стенд «Наша гордость». Довольно безобидный вид показухи. Этот парень сначала заинтересовал меня из‑за слома карьеры. Это хорошо ложилось в нашу разработку. Но решающим фактором, конечно, стала его поездка в Японию. На юбилее училища я на него посмотрел. Подходит.

– Мы не знаем причины слома его карьеры.

– Я надеялся, выясним.

– Не выяснили. «Невыполнение боевого приказа». За этим может быть что угодно.

Зато выяснили чертову дюжину странностей. Откуда у него такая дорогая машина, деньги на строительство дома? На какие шиши и за каким чертом он раскатывает по Европам? Участие в евразийском ралли для собственного удовольствия. Это как прикажете понимать? – Профессор помолчал и с нескрываемым раздражением закончил:

– И главное, все эти вопросы встают тогда, когда человек практически уже включен в нашу комбинацию!

Егоров напомнил – не оправдываясь, но словно бы возвращая Профессора к реальности:

– Времени было в обрез. Но не поздно и переиграть.

– Я вас не обвиняю. Я пытаюсь понять, что происходит и что необходимо предпринять. Отменять операцию мы не можем. Об этом и речи нет. Нам не могли его подсунуть? Этот ваш Митюков?

– Он такой же мой, как и ваш. Исключено.

– В нашей работе исключать нельзя ничего. И никогда. Вы знаете об этом не хуже меня.

– Об операции известно только вам и мне. Или это не так?

– О деталях – да, так.

– А в целом?

Профессор недовольно поморщился:

– Не задавайте таких вопросов.

– Тогда не о чем беспокоиться, – подвел итог Егоров. – Подсовывают серых воробышков, а не таких экзотических фруктов – с новым «террано» и женой в норке.

Он, кстати, и не делает тайны из своего образа жизни. Это лучшая гарантия, что он не подставка. Вас что‑то смущает?

– Конкретно – ничего. Мне он даже нравится. Да, нравится, – повторил Профессор, разглядывая на экране монитора Пастухова, который уже начал нетерпеливо поглядывать на часы. – Нормальный молодой человек. Настолько нормальный, что невольно ищешь серьгу в ухе. Или в ноздре. Экзотический фрукт, говорите? Вы правы, пожалуй. Таких не подсовывают. А это, в конце концов, главное. Что ж, давайте с ним поговорим.

На экране монитора было видно, как в комнату вошел оператор, что‑то сказал Пастухову. Тот довольно равнодушно кивнул и вышел из процедурной.

Егоров выключил телевизор.

Через несколько минут оператор ввел в кабинет Пастухова и остановился в дверях, выжидающе глядя на Профессора.

– Можете быть свободны, – кивнул тот.

– Слушаюсь, – сказал оператор и вышел.

– Садитесь, Сергей Сергеевич. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов. Не возражаете?

Пастухов оглянулся на подполковника Егорова:

– Вы нас не познакомили.

– Называйте меня Профессором.

– Профессором чего?

– Это важно?

– Интересно.