– Колокола звонят. Пора?

Она убрала руку и села за стол. Адолин замолчал, ожидая и наблюдая, как Шаллан поднимает крышку куба Мрейза. С помощью Келека они открыли его, не причинив вреда тому, что находилось внутри: спрену в форме светящегося шара, со странным символом в центре. Никто здесь не знал такой разновидности спренов, но Шут называл их сеонами.

– С тобой все в порядке, Ала? – спросила Шаллан.

Имя звучало как А-лей.

– Да, – прошептал спрен.

– Можешь выйти из куба. Тебе больше не нужно там жить.

– Я… должна остаться. Я не должна говорить. Ни с кем.

Шаллан взглянула на Адолина. Странный спрен сопротивлялся попыткам освободить ее. Ала вела себя… как обиженный ребенок.

«Еще одно в списке преступлений Мрейза», – подумала Сияющая.

«Согласна», – ответила Шаллан.

Сияющая осталась. Они договорились, что, как только найдут правильный путь, она в конце концов будет поглощена, как и Вуаль. Сейчас раны Шаллан были еще свежи. Практически она истекала кровью. Но то, что она сделала, наконец-то позволит ей начать исцеляться. И она знала, почему Узор всегда был так уверен, что она убьет его. И почему он вел себя как недавно связанный спрен, когда она начала замечать его на корабле с Ясной. Простой ответ был истинным. Их узы действительно возникли недавно.

А у Шаллан был не один осколочный клинок, а два.

У нее все еще оставались вопросы. Многое в ее прошлом по-прежнему не складывалось, хотя целостность памяти восстановилась. Они многого не понимали. Например, она была уверена, что в течение многих лет между убийством Кредо и обретением Узора ее силы частично функционировали.

Кое-что из этого, сказал Келек, было связано с природой мертвоглазых. До Отступничества они не существовали. Келек считал, что именно поэтому Мрейз охотится за ним. Его интересовало нечто, связанное с падением певцов и Сияющих рыцарей – и заключением в тюрьму определенного спрена.

– Пожалуйста, свяжись с Мрейзом, спрен, – прошептала она светящемуся шару. – Время пришло.

Шар взмыл в воздух и миг спустя превратился в лицо Мрейза, которое обратилось в ней его голосом.

– Здравствуй, маленький нож. Надеюсь, дело сделано?

– Я сделала это, – сказала Шаллан. – Мне было так больно. Но она ушла.

– Отлично. Тот… Она? Ты о ком, маленький нож?

– Мы с Вуалью теперь одно целое, Мрейз. – Шаллан положила руку на блокнот, в котором содержались удивительные вещи – Келек поведал ей много о других мирах, других планетах. Местах, которые он отчаянно хотел увидеть.

Как и другие Вестники, Келек был не совсем стабилен. Он был не в состоянии посвятить себя каким-то идеям или планам. Однако одно он твердо решил: покинуть Рошар. Он не сомневался, что Вражда скоро полностью захватит мир и снова начнет пытать всех Вестников. Келек сделал бы практически что угодно, лишь бы избежать этой участи.

Последовала долгая пауза.

– Шаллан, – наконец сказал Мрейз, – мы не выступаем против собратьев.

– Я не одна из вас, – возразила Шаллан. – Никто из Троицы никогда не был одним из вас, во всяком случае, полностью. А теперь мы уходим.

– Не делай этого. Подумай о цене.

– Мои братья? На них намекаешь? Тебе, должно быть, уже известно, что их больше нет в башне, Мрейз. Узор и Шут вывели их еще до того, как началось вторжение. Кстати, спасибо тебе за этого сеона. Шут говорит, что свободных трудно найти, но они обеспечивают чрезвычайно удобную связь между мирами.

– Ты никогда не узнаешь того, что хочешь знать, Шаллан.