-  Ради великого надо жертвовать малым, - сухо сказал брат.

    -  Ага… - пробормотал я. - Ну да. Ради власти, денег и смазливой бабенки можно предать свою страну и братьев. Цель оправдывает средства.

    Я напрягся, ожидая взрыва эмоций, ругани, упреков и оправданий. Но этого почему-то не последовало. Аш лишь еще выше задрал подбородок, сжал кулаки.

    -  Ты не поймешь, Эскер, - сказал брат и взмахнул рукой небрежно. - Вот та жизнь, которой я хочу жить. И это те люди, ради которых хочется жить. Жить, Эскер! А не тлеть, словно гнилушка. Я достаточно накушался грязи в Свободных Землях… А тут… Эскер, тут все другое. Да, есть место

    лжи, предательству, интригам. Но это скорее исключение, чем правило. Эти люди чисты. Для них понятия чести, благородства и добра еще не превратились в ругательства. И женщины, Эскер, женщины… Могут любить чисто и беззаветно. Они не знают той поганой свободы, что гонит в постель с тремя мужиками разом. Только за одно это я буду с ними и пойду войной на Свободные Земли, выжгу зловонную клоаку.

    Я стиснул зубы, в душе шелохнулась злость. Но я ее подавил, улыбнулся с усилием. Грустно как-то. Все не так, каким представлялось. Катрин да, эта женщина злее цепного пса. Но и в ней есть нечто высокое и светлое. Видно даже по тому, как она смотрела на моего брата. И Аш… Брат не заколдован, не порабощен. И здесь по своей воле. Говорит слова, каждое из которых отдается во мне глухой болью. Честь, благородство… Ведь я и сам стремлюсь к такому. Но мой путь отличается от его. Я не хочу попасть в светлое будущее одним махом. Пропускаю всю грязь через себя, чтобы почувствовать ее на собственной шкуре. Понять, что да… вот это мне не нравится, а с тем можно жить. Путь трудный. Иногда грязь отваливается с души большими жирными кусками, иногда налипает снова. А я счищаю ее раз за разом. Но не хочу принимать чужие ценности лишь из-за того, что они правильные и красивые. Хочу иметь свои.

    Аш замолчал, на худых щеках заходили желваки. Во взгляде вспыхнуло пламя, яркое и беспощадное. В чем-то он все-таки фанатик. Хотя я могу и ошибаться. Чувствовалось в нем нечто такое, что гложет и меня самого. Но брат устал от борьбы. И, увидев мир своей менты, принял его сердцем и оборвал остальные нити. Или почти оборвал. Ведь не убил же меня. Ни тогда в библиотеке, ни теперь. Жаль, что я так не могу.

    Мы прошли коридор, свернули направо и спустились по широкой лестнице. Впереди была большая двустворчатая дверь, украшенная резьбой и позолотой. По обе стороны стояли стражи с алебардами. Когда мы приблизились, они вытянулись по струнке, стукнули древками о каменный пол.

    -  Орлы, - с удовольствием сказал Аш. - Небось не те толстые разгильдяи в Свободных Землях, которым лишь бы вина да по бабам…

    Стражи вытянулись еще больше, стали поедать Аша глазами. Быстро и четко повернулись, толкнули руками тяжелые створки. Аш царственно вошел, осмотрелся с интересом. Я догнал его, встал рядом.

    Мы оказались в огромном зале. Потолок поддерживали толстые каменные колонны. На стенах древнее оружие, гербы и стяги. На постаменте у противоположной стены два высоких деревянных кресла. Сквозь узкие окна под потолком били яркие лучи солнца, преломлялись и создавали величественное впечатление. Зал был полон людей. Одни сидели за длинными столами, что ломились от обилия пищи. Вовсю пировали, громко и весело разговаривали. Другие прогуливались с кубками в руках, пили вино и болтали. Меж ними бегали верткие слуги, таскали подносы с едой, кувшины с вином.

    -  Тронный зал? - поинтересовался я с ехидцей.