|
Если я прав, то вы можете нарваться на крупные неприятности. - Вы это уже говорили, - отозвался я вежливо. - Кажется, вы сказали, что разговор неофициальный? - Угу. - Тогда опять-таки неофициально, сержант, идите, вы в... Я встал, пересек унылый вестибюль и вошел в еще более унылую столовую. Там я выпил чашку скверного кофе, покурил и просмотрел местную газетенку. Фотография семи кретинского вида юнцов, стоявших с мокрыми глазами над остатками своих “хонд”, доставила мне немало удовольствия. Часов в десять я вышел из отеля, направился в единственный в городе цветочный магазин, купил там букет красных роз и зашагал к городской больнице. Иногда встречные улыбались мне, и я отвечал им улыбкой. После долгого ожидания меня наконец пропустили к Дженни. Она выглядела бледной, ее длинные волосы, заплетенные в косы, лежали по обе стороны плеч. Сестра засуетилась с вазой для цветов, а потом вышла. Пока она возилась, я смотрел на Дженни, чувствуя себя великаном. Она не знала, что я отомстил за нее. Я не только разделался со Страшилой, но теперь еще и спешил его семерых дружков-кретинов. Остаться без мотоциклов было для них равносильно кастрации. - Привет, Дженни, как дела? - воскликнул я. Она печально улыбнулась: - Я не ожидала увидеть вас. Я думала, что после тех слов, которые я вам сказала, между нами все кончено. Я пододвинул стул и сел. - Так просто вы от меня не избавитесь. Забудем все. Как вы себя чувствуете? - Я не могу ничего забыть. Зря я вам сказала, что вам непонятна доброта. Я рассердилась, а некоторые женщины, как мне кажется, в сердцах говорят не то, что думают на самом деле. Спасибо за розы. Они такие чудесные. Интересно, что бы она подумала, узнав о семи сожженных “хондах”? - Хватит об этом, - сказал я. - Вы не сказали мне, как вы себя чувствуете. Она состроила гримаску: - О, нормально. Врач говорит, что я встану через три или четыре недели. - Ту проволоку натянули для меня. Мне очень жаль, что вы наткнулись на нее. Наступила долгая пауза, в течение которой мы смотрели друг на друга. - Ларри, если у вас есть желание, вы могли бы оказать мне услугу, - сказала она. - Насчет офиса вам незачем беспокоиться, об этом позаботились, из муниципалитета прислали замену, но тут есть одно дело особого рода. Вы не согласитесь заняться им вместо меня? Дело особого рода! Мне бы сказать ей, что я покончил с этой опекунской лавочкой, что это занятие не для меня, а для одних дураков, но меня подталкивала судьба. - Конечно. Что за дело? - Завтра из тюрьмы в одиннадцать освобождают одну женщину. Я навещала ее. И дала ей обещание... - На секунду умолкнув, Дженни посмотрела мне в глаза. - Надеюсь, вы понимаете, Ларри, что для человека, сидящего в тюрьме, обещание очень много значит. Я обещала встретить ее, когда ее выпустят, и отвезти домой. Она пробыла в тюрьме четыре года. Это будет ее первая встреча со свободой, и я просто не хочу разочаровывать ее. Если меня там не окажется, если никто не будет ее ждать, это может свести на нет все труды, которые я на нее положила. Не согласитесь ли вы встретить ее, объяснить, что со мной случилось и почему я не смогла прийти, быть с ней поласковее и отвезти домой? "Господи, - подумал я, - как можно быть такой простодушной!” Женщина, которая провела за решеткой в суровых тюремных условиях четыре года, наверняка должна быть тверже стали. |
