По всей видимости, законы свободного рынка здесь действовали. На столе появились восемь маленьких серебряных монеток с профилем неизвестного мне короля, а серьги и цепочка исчезли в ящике стола седого грабителя. Значит, я могу съесть целых восемь пирожных. Восхитительно. Надеюсь, более простая пища наподобие овсянки и хлеба, здесь стоит дешевле.

– И чего вы стоите, драгоценная моя? – сказал ростовщик неприязненно. – Здесь не богадельня, а солидная контора. Не могу же я вести дела себе в убыток! Ой, только не говорите, что вы сирота, у вас умерла маменька, сестренка больна чахоткой, а папенька в запое! Если б вы знали, сколько таких несчастных сюда ходит! Или у вас есть еще что‑нибудь?

Мне очень не хотелось этого делать, но другого выхода я не видела. Дело в том, что во время бегства из дворца я позаимствовала из кладовки, в которой оставил меня необязательный Федор, скромненькую одежду служанки – холщовое платьице, чепчик и передник, а все роскошества, выданные напрокат Гарбаготом, оставила. Единственная вещь, которую я никак не могла бросить, была диадема, взятая из сокровищницы колдуна. Не менее полукилограмма золота и масса мелких ограненных алмазов. Наверное, это очень дорогая вещь. И сейчас эта вещь лежит в тряпичном сверточке, зажатом у меня в руке.

– Понимаете ли, уважаемый господин Даян… – я вспомнила имя с вывески, но ростовщик меня перебил:

– Не понимаю, это во‑первых. Во‑вторых, я не Даян, а Шлома. В‑третьих, если у вас больше нет никаких дел к нашей конторе, я вас больше не задерживаю.

– От матушки мне досталось наследство, – пришлось прибегнуть к откровенной и самой банальной лжи. – Наследство богатое, матушка была домоправительницей в доме одного из герцогов и тот подарил ей на память… диадему.

– Бронзовую, медную?

– Золотую. С камнями. В виде обруча. Я хочу ее продать.

– Вещь с собой? – деловито осведомился ростовщик. – Покажите!

– Нет, я оставила ее дома, – пришлось быть осторожной.

– Ох, – вздохнул мэтр Шлома. – Проще было принести и предъявить. Подождите‑ка.

Старик, кряхтя, поднялся, подошел к одному из шкафов, вынул здоровенный том и взгромоздил на столешницу.

– Ювелирный каталог, – пояснил он. – Давайте поищем ваше сокровище. Если оно сделано известным мастером, значит, найдется рисунок. Золотая, говорите?

Минут двадцать мы листали книгу, однако похожей диадемы на ярких картинках изображено не было. Короны, браслеты, колье, бриллиантовые банты, броши, ожерелья – целая россыпь драгоценностей.

– Таки не пудрите мне мозги! – наконец заявил ростовщик. – Кто была ваша мама, чтобы ей дарили такие ценные вещи?

– А это что за раздел? – осведомилась я, окончательно теряя надежду.

– Древние артефакты, – скривился господин Шлома. – Давным‑давно разобраны по сокровищницам королей и магов.

Я вцепилась в книгу, слюнявя пальцы, начала перебирать пергаментные листы и вдруг…

– Вот! Она самая! Кольцо с гравировкой, изумруды, расположенные трилистниками, и алмазный узор!

– Можно было бы придумать что‑нибудь получше, – ростовщик откинулся на спинку кресла и сложил руки в умоляющем жесте. – Детка, вы сбежали из приюта для умалишенных? Уверен, ваша покойная матушка была исключительно уважаемой женщиной, но никакая домоправительница не может получить в подарок вещь, которой три тысячи лет. Диадема королевы сидов Гизеллы! Девочка, если вы пытаетесь вытянуть из меня лишнюю монетку – ничего таки не выйдет! Идите своей дорогой, а не толкуйте о волшебных коронах, известных лишь по описаниям сказочников!

Кажется, дело не выгорело. А может, все‑таки рискнуть? Конечно, если корону отберут, мне будет очень обидно, но иной альтернативы я не вижу.