Но тут она услыхала голос Бирка. Голос тихий и неуверенный, словно Бирк не знал, что ему и думать.
— Ронья?
— Бирк! — воскликнула она, обезумев от радости так, что у нее почти перехватило дыхание.
— Бирк, о, Бирк!
Потом она замолчала, а затем спросила:
— Правда, что ты хочешь быть моим братом?
Она услыхала, как он смеется за каменной осыпью.
— Сестренка, — сказал он. — Я рад слышать твой голос, но мне хотелось бы и видеть тебя тоже. Ты все такая же черноглазая, как и прежде?
— Приди и посмотри! — ответила Ронья.
Больше она не успела произнести ни слова. Потому что вдруг услыхала нечто, от чего у нее снова перехватило дыхание. Она услыхала, как тяжелая дверь подземелья далеко-далеко за ее спиной отворилась, а потом с шумом захлопнулась. И вот теперь кто-то уже спускается по лестнице. Да, кто-то идет, и если она сейчас же не придумает, что ей делать, она погибла! И Бирк тоже! Она слышала шаги, все ближе и ближе. Кто-то медленно и неотвратимо шел по длинной галерее. Она слышала шаги, она знала, что они означают, и все же стояла, застыв на месте, словно неподвижное, парализованное страхом животное. Но в последний момент она все же пришла в себя, к ней вернулась жизнь, и она быстро прошептала Бирку:
— До завтра!
Затем ринулась навстречу тому, кто шел по галерее. Кто бы это ни был, нужно во что бы то ни стало помешать ему увидеть, что она натворила с каменной осыпью.
Это был Пер Лысуха, и при виде Роньи лицо его просветлело.
— Как я искал тебя! — сказал он. — Ради всех диких виттр, умоляю, скажи мне, что ты здесь делаешь?
Она быстро взяла его за руку и заставила повернуть назад, пока не было еще непоправимо поздно.
— Нельзя же вечно расчищать снег, — сказала она. — Идем, теперь я хочу выбраться отсюда.
И вправду ей этого хотелось! Лишь сию минуту дошло до нее, что она натворила. Ведь она открыла путь в крепость Борки! И Маттис непременно об этом узнает! И узнает не потому, что хитер, как старый лис. Ведь просто нельзя не понять, что отсюда наконец-то можно проникнуть в крепость Борки. Об этом он и сам мог бы давным-давно догадаться, думала Ронья. Счастье, что он так и не догадался. Как это было ни удивительно, но ей больше не хотелось, чтобы кого-либо из разбойников Борки выгнали из Маттисборгена. Они должны были остаться здесь, ради Бирка. Бирка нельзя было выгонять отсюда, и если она только сможет помешать этому, никто не посмеет проникнуть в крепость Борки тем путем, который она открыла. Потому ей нужно позаботиться о том, чтобы Пер Лысуха ни о чем не догадался. Он шел рядом с ней, и вид у него был, как всегда, хитрый и таинственный. Можно было подумать, что он знает все тайны, какие только есть на свете. Но как он ни был хитер, Ронья на этот раз его перехитрила. Ее тайну он не открыл. По крайней мере, не открыл до сих пор.
— Ну, нельзя же вечно расчищать снег, — в этом Пер Лысуха был с ней согласен. — Но играть в кости можно день и ночь. Или нет? Как по-твоему, Ронья?
— Играть в кости можно день и ночь. А особенно сейчас, — ответила Ронья и быстренько потащила его за собой по крутой подземной лестнице подземелья.
Она играла в кости с Пером Лысухой до тех пор, пока Лувис не запела Волчью песнь. Но мысли о Бирке не выходили у Роньи из головы.
«Завтра! — Это была ее последняя мысль перед тем, как заснуть в ту ночь. — Завтра!»
7
И вот наступило это «завтра», и теперь она должна пойти к Бирку. Ей нужно отправиться в путь как можно скорее. Надо улучить миг, когда другие станут заниматься своими утренними делами, а она останется одна в каменном зале. |