Художник и его друг стояли у
скрытой посреди кустарника будки для переодевания, дверь которой никак не
хотела открываться.
- Ну, хватит, - воскликнул Верагут. - Замок заржавел. На кой ляд нам
эта будка!
Он начал раздеваться. Буркхардт последовал его примеру. Когда они уже
стояли на берегу и пробовали ногой спокойную, затененную воду, на них вдруг
повеяло сладостным, счастливым дыханием далекого детства, они на минуту
замерли в предвкушении легкого, благостного соприкосновения с водой, и в их
душах тихо открылась изумрудная, вся залитая солнцем летняя долина времен их
юности; молча, повинуясь непривычному порыву чувства, они с легким смущением
окунули ноги в воду и смотрели, как на темно-зеленой поверхности торопливыми
полукружьями поблескивает вода.
Наконец Буркхардт решительно шагнул в воду.
- До чего же хорошо, - с наслаждением выдохнул он. - Между прочим, мы
все еще неплохо смотримся, и если не принимать во внимание мое брюшко, то
нам обоим не откажешь в стройности.
Он поплыл, работая руками, тряхнул головой и нырнул.
- Ты и не знаешь, как славно тут у тебя! - с завистью воскликнул он. -
Через мои плантации протекает прекрасная река, но только сунь в нее ногу - и
больше ее не увидишь: кишит проклятыми крокодилами. А сейчас вперед, и
посмотрим, кому достанется большой приз Росхальде! Поплывем до вон той
лестницы и обратно. Ты готов? Итак: раз... два... три!
Они с шумом оттолкнулись и, смеясь, поплыли умеренным темпом, но над
ними все еще витали образы детства, и они тотчас же принялись состязаться
всерьез, лица их напряглись, глаза засверкали, руки широкими взмахами
рассекали воду. Они одновременно достигли лестницы, одновременно
оттолкнулись от нее и устремились тем же путем обратно, и тут мощными
гребками художник вырвался вперед и на мгновение раньше пришел к финишу.
Тяжело дыша, они стояли в воде, вытирали глаза и молча, удовлетворенно
улыбались друг другу; обоим казалось, что только сейчас они снова стали
старыми товарищами и только сейчас начала исчезать маленькая, фатальная
пропасть отчуждения, разделявшая их.
Одевшись, с посвежевшими лицами и облегченной душой сидели они рядышком
на плоских каменных ступенях ведущей к воде лестницы, смотрели на темную
поверхность озера, которое на противоположной стороне, где была овальная
бухточка с нависшими над водой кустами, уже терялось в темно-коричневых
сумерках, лакомились крупными ярко-красными вишнями из коричневого бумажного
кулька, который они взяли у слуги, и с легким сердцем наблюдали за
наступлением вечера, пока горизонтальные лучи заходящего солнца все еще
пробивались сквозь кроны деревьев и золотистыми отблесками сверкали на
прозрачных крылышках стрекоз. Целый час они не переставая, перескакивая с
предмета на предмет, болтали о годах своего учения, об учителях и былых
школьных товарищах, о том, кто и кем стал. |