|
А крошка Гладис – амулетом наших оперативных групп». Нижний чин дергает за поводок, и Синчи Кольасос скачет прочь на одной ножке. А вот перед ним лысенький, маленький, в зеленой форме генерал Чупито Скавино. Он грозит обнаженной шпагой, сверкание которой меркнет под его саркастическим взглядом. Он лает: «Вдовец, рогоносец, глупец!» И уходит легким шагом, изящно покачивая головой в ошейнике. Затем суровый и серьезный, в черной сутане, майор Бельтран холодно благословляет конфетным голосом: «От имени мученика из Молонакочи облекаю вас навсегда оставаться без жены и доченьки, сеньол Панталеон». И, путаясь в сутане, давясь от смеха, отец Порфирио уходит вслед за остальными. А вот и она, заключающая парад. Панталеон Пантоха бьется, хочет выпростать руки, чтобы попросить прощенья, хочет выплюнуть кляп, чтобы умолять, но все его потуги тщетны, а изящная фигурка с черной копною волос, золотистой кожей и пунцовыми губами – там, внизу, окутанная бесконечной печалью. Он думает: «Я ненавижу тебя, Бразильянка». Та невесело улыбается, голос ее полон грусти: «Ты уже не узнаешь свою Почиту, Панта?» И, повернувшись, удаляется, потому что нижний чин, что есть сил дергая цепь, волочит ее за собой. А он, пьяный от одиночества, гнева и ужаса, слышит, как гонг, точно молот, стучит в ушах.
8
– Вставай, сынок, уже шесть, пора. – Сеньора Леонор стучится в дверь, сеньора Леонор входит в спальню, целует Панту в лоб. – Ах, ты уже встал. – Час назад, успел помыться и побриться, мама. – Панта зевает, Панта жестом выражает отвращение, застегивает рубашку, наклоняется. – Опять плохо спал, кошмары замучили. Ты мне все приготовила? – Положила белья на три дня. – Сеньора Леонор кивает, сеньора Леонор выходит, возвращается с чемоданом, показывает уложенное белье. – Хватит? – Еще останется, я дня на два, не больше. – Панта надевает жокейскую шапочку, Панта смотрится в зеркало. – Еду в Уальагу, к Мендосе, своему однокашнику. Вместе учились в Чорильосе. Тысячу лет не виделись.
– До сих пор я не придавал этому большого значения, мне не казалось это столь важным. – Генерал Скавино читает телеграммы, генерал Скавино совещается с офицерами, изучает документы, сидит на заседаниях, сносится по радио. – Уже несколько месяцев, как жандармы просят нашей помощи: не могут справиться с фанатиками. Ну да, с этими «братьями». Ты получил докладные? Дело принимает скверный оборот. На этой неделе были еще две попытки распятия. В селениях Пуэрто-Америка и Второе мая. Нет, Тигр, их не поймали.
– Выпей молочка, Пантосик. – Сеньора Леонор наливает молока, сеньора Леонор кладет в него сахар, бежит на кухню, приносит хлебцы. – А греночки хочешь? Я помажу маслицем, а сверху – повидлом. Прошу тебя, сыночек, скушай что-нибудь. – Чашку кофе, и все. – Панта не присаживается, Панта отпивает глоток, смотрит на часы, нервничает. – Не хочется есть, мама. – Так свалишься, сынок. – Сеньора Леонор озабоченно улыбается, сеньора Леонор мягко настаивает, ведет его под руку, усаживает. – В рот ничего не берешь, кожа да кости остались. И я вся измоталась, Панта. Просто беда, не ешь, не спишь, день-деньской на работе. Помяни мое слово, так и до чахотки недолго. – Успокойся, мама, все это чепуха. – Панта уступает, Панта выпивает залпом всю чашку, кивает головой, съедает гренок, вытирает рот. – После тридцати лет пост – залог здоровья. Я в полном порядке, не волнуйся. Вот тебе немного денег, мало ли что. – Опять ты свистишь распу, – затыкает уши сеньора Леонор. |
