– А я свистел? Даже не заметил. – Панта краснеет, Панта закашливается, идет в спальню, удрученно смотрит на фотографию, берет чемодан, возвращается в столовую. – Кстати, если придет письмо от Почи…

– Не лежит у меня душа впутывать в это дело армию. – Тигр Кольасос задумывается, Тигр Кольасос размышляет, колеблется, хочет поймать муху, но промахивается. – Сражаться с ведьмами и фанатиками – дело священников или полиции. А не солдат. Неужели все так серьезно?

– Ну конечно же, сохраню в неприкосновенности до твоего возвращения, обойдусь без советов. – Сеньора Леонор сердится, сеньора Леонор опускается на колени, начищает до блеска его ботинки, чистит щеткой брюки, стряхивает что-то с рубашки, притрагивается к его лицу. – Дай я тебя благословлю. Ступай с богом, сыночек, да поостерегись, постарайся…

– Знаю, знаю, не буду на них смотреть, слова им не скажу. – Панта закрывает глаза и сжимает кулаки, лицо у Панты искажается. – Буду отдавать им приказания в письменной форме или повернувшись к ним спиной. Я, мама, тоже без твоих советов обойдусь.

– Что я сделала, господи, за что мне такое наказание. – Сеньора Леонор всхлипывает, сеньора Леонор тянет руки к потолку, раздражается, топает ногой. – Мой сын двадцать четыре часа в сутки проводит с падшими женщинами, подумать только – таков военный приказ. Мы посмешище всего Икитоса, на меня пальцем показывают.

– Успокойся, мамуля, не плачь, умоляю тебя, мне некогда. – Панта дотрагивается до ее плеча, Панта гладит ее, целует в щеку. – Прости, что я повысил голос. Немного нервничаю, не обращай на меня внимания.

– Будь живы твой отец и дед, они бы умерли от стыда. – Сеньора Леонор вытирает глаза краем юбки, сеньора Леонор указывает на пожелтевшие фотографии. – Бедняжки, наверное, в гробу переворачиваются. В их времена офицеры так низко не опускались.

– Восемь месяцев ты твердишь мне одно и то же с утра до ночи. – Панта орет, Панта раскаивается, замолкает, выдавливает улыбку, объясняет. – Я военный, я обязан выполнять приказ, и, пока мне не дадут другого задания, мой долг как можно лучше выполнять это. Я тебе уже говорил, мамуля, если хочешь, я могу отправить тебя в Лиму.

– Да, довольно неожиданно, мой генерал. – Полковник Петер Касауанки роется в сумке, полковник Петер Касауанки вынимает пачку открыток и фотографий, вкладывает в пакет, запечатывает сургучом, велит отправить в Лиму. – Во время последней проверки личных вещей мы обнаружили у половины солдат молитвы брата Франсиско или изображения младенца-мученика. Посылаю вам образчики этой продукции.

– Я не из тех, кто бросает семью при первых же трудностях, я не как некоторые. – Сеньора Леонор выпрямляется, сеньора Леонор трясет указательным пальцем, принимает воинственную позу. – Я не из тех, кто смывается потихоньку, не попрощавшись, не из тех, кто крадет у отцов дочерей.

– Оставь Почу в покое. – Панта идет по коридору, Панта натыкается на цветочный горшок, чертыхается, трет щиколотку. – У тебя это превратилось в пунктик, мама.

– Если бы она не украла Гладис, ты не стал бы таким, – открывает дверь сеньора Леонор. – Разве я не вижу, что ты извелся по малышке, Панта? Ну иди, ступай же наконец.

– Скорей, скорей, не могу больше. – Пантосик взлетает по трапу «Евы», Пантосик вбегает в каюту, бросается на койку, шепчет: – Ну, как я люблю.