– С большим удовольствием, Пантосик. – Бразильянка шепчет, Бразильянка смотрит на него без всякого удовольствия, указывает в сторону причала, опускает шторы на иллюминаторе. – Подождем хотя бы, когда «Ева» отчалит. Унтер-офицер Родригес и матросы ходят туда-сюда. Я не о себе забочусь, а о тебе, неуемный.

– Не могу ждать ни минуты. – Панталеон Пантоха срывает рубашку, Панталеон Пантоха сбрасывает брюки, носки, задыхается. – Запри дверь, иди ко мне. Ну, укуси скорее, укуси.

– О господи, какой ты ненасытный, Пантосик. – Бразильянка запирает дверь на задвижку, Бразильянка раздевается, лезет на койку. – С тобой работы больше, чем с целым полком. Как я в тебе ошиблась. Когда увидела в первый раз, подумала, что ты в жизни не изменишь своей жене.

– Так оно и было, а ну, замолчи. – Пантосик задыхается, Пантосик трудится, старается, пыхтит. – Я же сказал, что пытаюсь отвлечься. Ну, давай, в ушко.

– Знаешь, так ты можешь заработать чахотку. – Бразильянка смеется, Бразильянка работает, скучает, разглядывает ногти, спохватывается, наверстывает. – И вправду, худой стал, как доска. И все тебе мало, только распаляешься. Да, да, молчу, ладно, давай ушко.

– Ну вот как хорошо. – Пантосик отдувается, Пантосик бледнеет, переводит дух, успокаивается. – Сердце, того гляди, выскочит, и голова кружится.

– Еще бы, Тигр, что за радость впутывать войска в дела полиции. – Генерал Скавино летит на самолете, генерал Скавино бороздит реки на катерах, предпринимает инспекционные поездки по селениям и лагерям, требует подробностей, шлет донесения. – Потому-то я и терпел до сих пор. Но то, что случилось в селении Второе мая, внушает тревогу. Ты читал рапорт полковника Давилы?

– Сколько раз в неделю, Пантосик? – Бразильянка встает, Бразильянка наливает воды в кувшин, моется, полощется, одевается. – Ты перевыполняешь нормы рабочих единиц. А при отборе новых кандидаток – считать устанешь. Как называется твое нововведение – экзамен по специальности? Ну и свинья ты, Пантосик.

– Не ради развлечения, а ради дела. – Панта потягивается, Панта садится на койке, взбадривается, шаркает в уборную, справляет нужду. – Не смейся, я правду говорю. Ты сама виновата, ты подала мне идею вместо осмотра устраивать экзамен. Я бы не додумался. По-твоему, это легко?

– Смотря с кем. – Бразильянка бросает простыни на пол, Бразильянка оглядывает матрац, встряхивает его, поправляет. – Многих, гляжу, у тебя и желания нет экзаменовать.

– Конечно, таким я сразу от ворот поворот. – Панталеон Пантоха моется, Панталеон Пантоха вытирается, отодвигает задвижку на двери. – Лучший способ отобрать достойнейших. Никогда не подведет.

– Видно, отплываем, «Ева» заплясала. – Бразильянка отдергивает шторку, Бразильянка возится с постелью. – Ну-ка, отойди, я открою окно, а то задохнемся. Когда наконец ты купишь вентилятор? Вижу, опять тебя совесть терзает, Пантосик.

– На центральной площади селения Второе мая распяли старуху Игнасию Курдимбре Пелаес, это случилось в двенадцать ночи, все двести четырнадцать жителей селения присутствовали при этом. – Полковник Максимо Давила диктует, полковник Максимо Давила перечитывает написанное, подписывает и отсылает рапорт. – Двоих жандармов, которые пытались удержать «братьев», избили. Как утверждают свидетели, старуха находилась в агонии до рассвета.