Они двигались прямо на юго-запад, все больше углубляясь в чащу Долгого леса. Здесь редко встречались открытые поляны, зато стали попадаться вересковые пустоши и голые, выступающие из земли обломки скал. Позади осталось не меньше мили, но всадники продолжали все так же осторожно двигаться вперед. Затянутое облаками небо потемнело, тучи стали плотнее. Поднимая глаза, Найалл с трудом мог различить верхушки деревьев. Он шел, вытянув руки, отводя в сторону сучья, пробираясь между ветвей от дерева к дереву, все время продолжая прислушиваться к ровному шагу лошади. Один раз он вдруг понял, что находится совсем рядом с ней, скорее почувствовал, чем увидел, как она движется по тропе справа от него. Он приостановился и подождал, пока чуть различимое пятно светлой лошадиной шкуры снова мелькнуло где-то впереди, и продолжал идти следом, только более осторожно.

Он потерял представление о времени, не знал, сколько уже длится эта ночная прогулка по лесу, ему казалось, что не меньше часа. А если они едут из города, значит, они покинули его еще на час раньше. Куда они направляются, Найалл понять не мог. Эти места были ему совсем незнакомы, за исключением, пожалуй, дальней вырубки, недавно отвоеванной у леса. Они, должно быть, идут вверх по течению Меола, приближаясь к его истоку. Слева местность была повыше, холмистей, и несколько маленьких ручейков — притоков Меола — стекали оттуда, пересекая тропу, однако это ни в коем случае не мешало движению, потому что любой из этих ручейков можно было перейти, не замочив ног, во всяком случае, летом. Тоненькие струйки змеились между камнями, едва слышно журча. Найалл подумал, что с того момента, как он пошел за ними вслед, они, наверное, прошли уже мили три.

Где-то неподалеку, справа, что-то прошелестело в лесу и затихло. Ритм шагов лошади нарушился, по стуку ее копыт можно было определить, что она ступила на более твердую, каменистую почву, но потом она вернулась на мягкий дерн — и остановилась. Найалл подобрался ближе, стараясь как можно тише отводить в сторону мешавшие ему ветки. Тьма вокруг стала чуть менее плотной — он понял, что тропа расширилась и перешла в заросшую травой дорогу, по которой часто ездили верхом, так что небо, пусть и затянутое облаками, смогло проглянуть сюда. Потом сквозь кружево листвы Найалл увидел бледное пятно — стоявшую неподвижно лошадь. В первый раз прозвучал голос, говорил мужчина, шепотом, ясно слышимым в тишине.

— Я провожу тебя до ворот.

Всадник уже спрыгнул на землю — в просвете между деревьями, где темнота была чуть менее густой, на фоне бледного пятна лошади можно было различить темную массу, похожую на надвигающуюся на луну тучу.

— Нет, — ответил голос Джудит, холодный и ясный. — Так мы не договаривались. Не хочу.

По тому, как зашевелилась лошадь, и по легкому шороху, сопровождавшему ее движение, Найалл понял, что мужчина снял Джудит с крупа. Голос его произнес, по-прежнему не очень уверенно:

— Я не могу отпустить тебя одну.

— Здесь недалеко, — ответила женщина. — Я не боюсь.

Мужчина, очевидно, согласился с ее решением, потому что Найалл услышал, как опять шевельнулась лошадь, звякнули стремена. Всадник сел в седло. Он еще что-то сказал, но слов разобрать не удалось, потому что в этот момент лошадь повернулась и пошла обратно, но не по тропе, по которой они пришли, а влево, вверх на холмы. Спутник Джудит явно хотел сократить путь и побыстрее добраться до проезжей дороги. Сейчас его заботила скорость передвижения, а не скрытность. Однако через несколько шагов он остановился, вернулся обратно и еще раз предложил Джудит проводить ее, понимая, что она опять откажется.