Он, конечно, был прав. Какой смысл хвалить или ругать условия, на которых они допущены сюда? Свои неприятные моменты существуют везде, что толку критиковать их, от этого они не исчезнут.

– Нужно снять вход? Может быть, мне научить Лаурину обращаться с камерой, пусть снимает что нужно, а я в это время буду записывать. Как тебе лучше, делать записи в тетради или на диктофон?

– Научить? – переспросил он. – Научить ее можно, но я предпочел бы, чтобы этим занимался не посторонний и не женщина.

– К сожалению, я вынуждена напомнить тебе, – съязвила Цендри, – что здесь может быть более или менее квалифицированным помощником только женщина.

Дал принял шутку и тихо рассмеялся.

– Благодарю за своевременное напоминание, а то я уже как‑то стал все забывать. Она преподаватель истории, стало быть, почти‑профессор. Ну что ж. – Он повернулся к Лаурине и попросил ее подойти. – Цендри, покажи ей, пожалуйста, как надо пользоваться этой штукой.

Лаурина обмерла.

– Ты позволяешь, чтобы оно разговаривало с тобой в таком тоне? – прошептала она.

Цендри охватил ужас. Она лихорадочно соображала, как ей выкрутиться из создавшегося двусмысленного положения. Идиллическая картина совместной работы «как раньше» разлетелась под ударом местных реальностей. Более резким голосом, чем требовали обстоятельства, Цендри произнесла:

– Дело в том, что мой ассистент – довольно известный ученый на Университете и сам знает, что нужно делать, учить его не следует. Как я уже говорила, у нас на Университете мужчины и женщины равны, и мы не будем искусственно создавать неравенство между нами, у нас так не принято. Нам безразлично, кто кому отдает приказы и кто с кем как разговаривает.

«Мне нужно больше говорить им о системе образования на Университете», – подумала Цендри, глядя на Лаурину. Придя в себя от шока, та проговорила:

– Ученый? Ой, прошу меня простить, ученая дама, то есть Цендри, я не хотела вас обидеть.

– Ничего страшного, не переживай, Лаурина, – ответила Цендри, в уме прикидывая, не слишком ли померк в глазах Лаурины ее яркий научный образ. «В конце концов, я и приехала сюда, чтобы сломать их культурные и этические стереотипы, это моя вторая цель, – подумала Цендри и успокоилась. – Но правильно ли я поступаю и те ли выбираю средства? Ведь средства не всегда оправдывают цель. Или оправдывают?»

Цендри решила не ломать пока голову над ненужными вопросами.

– Хочешь, я научу тебя работать с видеокамерой?

– Конечно, – почтительно ответила девушка и прибавила: – Если вы считаете, что мне можно доверить такую ответственную работу.

– Можно, – ответила Цендри, смеясь. – Вот, смотри. – Она принялась объяснять Лаурине, как и что нужно нажимать. Лаурина оказалась очень способной ученицей, и через несколько минут под восхищенными взглядами остальных она уже умело управлялась с камерой.

– Встань сюда, – сказала ей Цендри и показала на место у входа, – снимай вход с разных точек.

Лаурина сняла вход, две гигантские башни, видневшиеся в его проеме, и площадку. Затем она и Цендри медленно пошли по улицам древнего города. Слово «улицы» мало подходило к правильным прямоугольным островкам земли, хаотично расположенным между величественными шпилями. Дал, видимо, нашел что‑то интересное, он вдруг позвал к себе Цендри, и та пошла к нему. Наблюдавший всю эту сцену Ру вытаращил глаза от изумления.

– Слушай, Цендри, что тебя больше всего здесь удивляет? – спросил Дал.

Она хорошо знала, какого ответа он ожидает.