– Кто?

– Ну, вы же заходили в паб. Думаю, не успели вы сесть за стол, как вам уже выложили всю мою биографию.

– Действительно, парочку замечаний я услышал. Но увы, ничего скандального. Вот только отказ провести ежегодный праздник, похоже, сильно подпортил вам репутацию.

– О Господи, – вздохнула она, – боюсь, мне никогда этого не простят, хотя это практически единственное мероприятие, которое я пропустила после смерти Вероники. Знаете, когда я унаследовала поместье, я даже представить себе не могла, сколько обязанностей свалится на мою голову; оказывается, хозяйка Уэллер-Хауса должна непременно участвовать во всех общественных мероприятиях и проявлять неусыпную заботу об односельчанах. Я должна восхищаться их роскошными пионами, детьми, свиньями… от всего этого я с криком просыпаюсь по ночам. Если мне еще хоть раз предложат съесть ячменную лепешку, боюсь, меня просто вырвет. А праздник… в тот день я уехала по делам. Праздник открыл викарий, и я уверена, он справился с этим гораздо лучше меня. Но здешний народ, похоже, уверен, что за пределами Норфолка жизни не существует.

– Охотно верю.

– Простите, но иногда я начинаю сходить здесь с ума. А что еще они вам наговорили?

– По правде говоря, не так уж много. Меня больше интересовала информация о Джеффри Форстере. Я попытался расспросить о нем…

– И?..

– Практически безуспешно. Я только понял, что ваша кузина ему симпатизировала и даже продала ему дом и еще что вы сразу невзлюбили Форстера.

– Держу пари: это был Джордж Бартон.

– Наверное. Пожилой мужчина с собакой.

– Ну точно, он. Это наше местное радио.

– Мне он показался мрачноватой личностью.

– Вообще-то для него смерть Форстера – праздник. Форстер получил во владение коттедж, который арендовал Бартон, и собирался выселить его оттуда. Надумал устроить там загородную виллу для богатых лондонцев. Думаю, полиция еще доберется до Бартона.

Аргайл сказал, что все это очень интересно. Местный колорит. Ему начинало здесь нравиться.

– Послушайте, – вдруг сказала Мэри Верней, – если вы пришли не для того, чтобы поесть, то зачем?

– Чтобы попросить еще об одной услуге.

– Выкладывайте.

– Вы что-то говорили насчет ночлега…

– В гостинице не нашлось комнаты?

– Э-э…

– Бесспорно, это не «Хилтон». Оставайтесь, я буду рада. Уж чего-чего, а места у меня хватает. Двенадцать спален. Выбирайте любую. Правда, они уже лет десять как не используются по назначению.

– Это напоминает мне паб.

– Нет, у меня, конечно, условия получше, особенно в тех спальнях, где еще не отслоились обои из-за протечек. Но холод в них такой же, как в пабе. Вы женаты?

– Э-э?

– Вы женаты?

– О, нет, не совсем.

– Собираетесь жениться?

– Думаю, да. Возможно.

– Думаете? Возможно? Не совсем?

– Флавия никак не может решиться. Обычно она действует молниеносно, но когда речь заходит о создании семьи, ее одолевают сомнения.

– А может быть, это вам нужно наконец решиться?

– Простите?

– О, это вы меня простите. Я лезу не в свое дело.

– Все в порядке. Наверное, вы правы. В любом случае…

– Она тоже занимается искусством?

– Кто?

– Ваша невеста.

– В некотором роде, – сказал Аргайл. – Вы действительно не против, чтобы я остался? Мне ужасно неловко просить вас о таком большом одолжении, я словно навязываюсь…

– Или оставайтесь, или уходите.