– Вовсе не ножиком – по башке тюкнули, – не открывая глаз, внес поправку дед. – Привяжи язык, балаболка, – потеряешь. Я тожеть не баз глаз

– видал.

Сплетница окинула непрошенного свидетеля пренебрежительным взглядом, но решила не вступать в утомительную дискуссию – без того потом исходит, жара несусветная. Но по женскому обычаю не уступила: последжнее слово всегда остаются за слабым полом.

– Уж не знаю – ножиком, не ножиком. Доктора разберутся. В морге.

Увезли несчастного в больничку…

– Никуда не увезли, – снова возразил старик. – Своими ногами потопал. Вон рядышком сидит, – ткнул он заскорузлым пальцем в Собкова. – Ну, до чего же бабы трепливы. Так обмусолят, так изобразят – впору в печь забраться да заслонкой защититься… Правду говорю, мил человек или тоже брешу?

– Правду, – преодолел слабость Александр. – Чистую правду гонишь, дед.

Окинув испуганными взглядами ожившего мужика, женщины снова зашептались. Видимо, пришли к согласию и, подватив чемоданы, рванули через дорогу. Подальше от греха. Мало ли что придет в голову бандюгам – захотят добить супротивника, попадешь под случайные пули.

Наконец подкатил потрепанный «икарус». Александр с трудом забрался в салон, опустился на свободное сидение и застыл. Заснуть не заснул – окунулся в полудрему. Отдыхал и одновременно фиксировал разговоры, об"явления водителя, появление в автобусе новых пассажиров.

И – размышлял.

Кому он прищемил хвост? Убивать не хотели – скорей всего, решили затолкнуть в машину, увезти в более безопасное место и там уже спокойно побазарить. Сыскари так не поступают, к тому же именно они повязали напавших на него пехотинцев. Вдруг – из одного гнезда? И такое случается. Тогда – ворон ворону глаз не клюет. Старая истина.

Чушь, которая всегда почему то лезет в больную голову.

Единственный правдоподобный вариант – ахметовцы. «Кунак» начал партию первым: двинул своих боевиков. Ну, что ж, пусть пеняет на себя: тем самым он ускорил свой конец. Очередь за киллером киллером. Помедлит – кранты. Пока Любка старается спасти сопостельника, платит бешенные деньги незнакомому Федору, он примет свои меры. Более надежные.

Пристроившийся рядом дедок продолжил безостановочно сипеть, обдавая соседа чесночным ароматом… Пусть трепется говорун, сейчас он – отличное прикрытие. Сидят рядышком два мужика, молодой и старый, обсуждают рыночные цены на выпивку и закусь – ничего подозрительного.

Мимо прошмыгнула патрульная машина. Сидящие в ней менты равнодушно покуривают, на автобус даже не смотрят. И все же Собков насторожился. Рука привычно скользнула к спрятанному за поясом пистолету. Господи, до чего же его расслабил несильный удар кастетом! Если и дальше так пойдет, при виде паршивого гаишника станет хвататься за оружие. Пора взять себя в руки! Виновна не рана от удара кастетом – постоянное напряжение.

Притворившись – разглаживает прическу, Александр осторожно ошупал голову. Кровь запеклась, приедет в особняк – срежет волосы, промоет марганцовкой, зальет иодом. Все дела! Нет, не все! Выбритая проплешина – лишняя примета, а у него имеющихся хватает. Один горбатый нос чего стоит!

Сойдя с автобуса, Собков купил в аптечном киоске бинт, вату, пузырки с иодом и марганцовкой. Кто знает, есть ли все это у Любки, лучше запастись. Переселение к Никуде откладывается на неопределенный срок. Возможно – навсегда…

В холле тихо беседуют Феликс и Валера. При появлении «Поронина» почтительно поднялись. Пусть не хозяин, но человек, близкий Костомаровой. Пожалуется на дефицит вежливости – жди скандала.