Тем временем Румо ждал у двери. Каждой клеткой он ощущал нараставшее напряжение, чувствовал, как кровомясы вспотели от страха, как бешено колотились их сердца. Никто в трактире, включая самого Румо, не вел себя естественно. Все пахло как-то фальшиво, и обожженный нос вольпертингера здесь ни при чем. Даже голос Фольцотана Смейка звучал лживо, хотя тот очень старался говорить непринужденно. С трудом ему удалось переключить внимание с жареной свиньи на кровомясов.

— Позвольте поинтересоваться, в какую игру вы играете?

— «Румо», — буркнул Цордас.

Румо навострил уши.

— Ах, «Румо», — рассмеялся Смейк. — Моя любимая игра.

Румо так и подмывало вставить пару слов, но он помнил о правилах. Лишь зарычал тихонько.

— Угомони-ка свою дворнягу, — недовольно проворчал Цорилла.

— Пес вас не тронет!

— Ну да, все собачники так говорят, — отрезал Цорилла, а Цордас злобно захохотал.

— Послушайте! — воскликнул Смейк. — У меня ничего дурного на уме нет. Признаться, у меня нет вообще ничего, сами видите: ни одежды, ни поклажи. Само собой, нет и денег.

Кровомясы разочарованно хмыкнули.

— И все же я бы с радостью с вами сыграл. У меня предложение: видите этого великолепного вольпертингера? Это экземпляр дикой породы, и вы, конечно, знаете, что лучшего сторожевого пса не сыскать. Особенно их ценят местные крестьяне. За вольпертингера дадут не меньше тысячи пир.

Кровомясы скорчили недоверчивые гримасы. Они ничего не смыслили в торговле вольпертингерами. Но про зверей этих слыхали. Теперь им бросились в глаза рожки на голове Румо.

— Так это… вольпертингер?

— Тысяча пир. Это за простого. Но этот вольпертингер — особенный. Вам, разумеется, известно, что звери эти — ужасно своенравны, почти не поддаются дрессировке. Но мой — очень послушный. Глядите-ка! — Смейк взглянул на Румо.

— Сидеть! А ну сидеть!

Румо стоял как вкопанный, обиженно прижав уши. Кровомясы расхохотались.

— Сидеть! — взревел Смейк, пронзительно уставившись на Румо. Уловив пристальный взгляд Смейка, Румо, недовольно рыча, сел на задние лапы.

— Видите! Совсем ручной. Редчайший экземпляр! — торжествовал Смейк. — Никакого своенравия. Послушный инструмент в руках хозяина. Но помните: в плохих руках вольпертингер может стать опасным живым оружием! Пообещайте, что вольпертингер будет служить вам только в мирных целях!

Кровомясы с интересом перегнулись через стол.

— А какой мне прок с того, что псина слушается тебя? — спросил Цордас. — Если выиграю, станет она меня слушаться? — проявил он невероятную для кровомяса сообразительность.

— Этот пес… эээ… слушается того, кому я передам власть над ним, — ответил Смейк, махнув лапкой в сторону Цордаса. — Вот, теперь он в твоей власти. Скомандуй что-нибудь.

— Я?

— Да. Смелей! Что угодно.

Цордас задумался. Наконец, ухмыльнувшись, повернулся к Румо:

— А ну-ка поваляйся в грязи!

Румо ушам своим не верил. Он наклонил голову и зажмурился.

— Как бы не так: слушается! Да он даже не понимает, что я ему говорю.

Цордас и Цорилла расхохотались. Смейк взглянул на Румо. На сей раз во взгляде читался не приказ, а мольба. Румо догадался: это такой прием, придется переступить через себя. Хуже того: надо быть готовым к унижению.