Румо и другие мальчишки навострили уши.

— Кхм, а через какое-то время, — торопливо продолжил Гарра, — принцесса Серебряное молочко родила детеныша: не волка и не косулю, а щенка с двумя маленькими рожками. По легенде, именно так на свет появился первый вольпертингер.

Сложив передние лапы, Гарра принял озабоченный вид.

— Вот такая цамонийская история, ну, а поскольку цамонийские истории всегда кончались плохо, вот вам печальный финал: однажды принцесса Серебряное молочко и принц Хладнокров попались в сети коварной ведьмы-паучихи. Она выпила у них кровь прямо на глазах у щенка, и тот остался сиротой.

Гарра вздохнул.

Девочки всхлипывали, а мальчики толкали друг друга и ухмылялись: дескать, их-то не проймешь.

— Вот такая легенда, — подытожил Гарра. — Как и во всякой легенде, в ней есть доля правды. Например, фигура без лица в легенде — это первое упоминание о существах, которые мы называем лунными тенями, а ведьма-паучиха…

— А что там насчет чуда любви? — перебил Румо и сам смутился.

Гарра уставился на Румо. Весь класс уставился на Румо. А Румо уставился на Гарру.

— Э-э-э… — промямлил учитель.

Кто-то уронил карандаш. Прозвенел звонок.

— Так, урок окончен! — громко сказал Гарра. — На сегодня хватит. Перемена! Все во двор! Скорей, скорей!

Никогда еще Гарра Мидгард так резко не обрывал занятие. Обернувшись, Рала одарила Румо долгим загадочным взглядом. Гарра Мидгард пулей вылетел из класса, ученики вылетели следом.

Румо снова почувствовал, что сделал какую-то ошибку, но какую — не понял. Во двор ему не хотелось, и он решил дожидаться следующего урока в классе.

— Какой у нас следующий урок? — спросил он одноклассника, сидевшего впереди.

— Фехтование, — ответил тот. — Ведет Ушан Делукка.

Румо словно током ударило. Фехтование! Опасное оружие! Наконец-то! Но ведь у него нет оружия! Может, на уроке выдадут?

— Румо Цамониец? — В дверях стояла маленькая толстая учительница из породы бульдогов. — Это ты?

Румо встал.

— За мной! — тявкнула она. — Меня зовут Ога Железград, — представилась учительница, волоча Румо за собой по коридору. — Твое имя звучит как название карточной игры.

— Да, — подтвердил Румо. — Куда мы идем?

— Буду учить тебя читать и писать.

— Но у нас сейчас фехтование.

— Это у других — фехтование. А у тебя — чтение.

Они прошли по коридору, спустились в подвал, миновали кладовки, стопки пожелтевших тетрадей и груды школьных скамеек, отслуживших свое. Наконец очутились в маленькой, скудно освещенной каморке, где уже сидели трое учеников. Вздохнув, Румо присел рядом. Ясно: отсюда не сбежишь. В каморке не было даже окон, куда можно посмотреть и отвлечься. Несколько толстых свечей наполняли комнатку неровным гнетущим тусклым светом.

Потянулись нескончаемые часы. Учительница показывала таблички с разными животными и предметами: чашка, колесо, кошка, утка, шляпа, мышь. Затем писала на доске буквы, а ученики срисовывали их в тетради. Все это учительница проделывала с невозмутимым упорством: картинка за картинкой, буква за буквой, и опять все сначала, час за часом. Кажется, Румо и его сокамерники сумели бы теперь писать даже во сне.