Э-э-э, да у нее, похоже, что-то личное. Везде и всегда маман славилась своим хладнокровием. Что же это делается? Ее ставшие немного пухлыми в последнее время белые кисти рук немного дрожат. Понимаю, что нужно взять сейчас эту кисть ладонями, сжать по-дружески и с участием… Понимаю, но совершенно не представляю, как это сделать. Надо же! А ведь в сознательном возрасте я ни разу до нее не дотрагивалась. Уже даже когда отношения наладились, и я прониклась к этой женщине громадным уважением, маман все равно казалась мне прекрасной и неприступной, как музейный экспонат. Выжимая воспоминания детства, я могла восстановить ее запах — она всегда пахла свежей листвой и почему-то лимоном, а вот ощущения от прикосновений к ней совершенно не восстанавливались в памяти.

— Я устраиваю диктатуру, не считаюсь ни с чьим мнением, так? — она глянула на меня в упор и с таким укором, будто это я, а не она сама, произнесла последний текст.

— Не во всем, — конечно же, я тут же иду на попятную, — Но вот в вопросах рекламы агентства, точно… А что? Отчего вы увлеклись самобичеванием?

— Так, ничего, — маман решительно встряхивает волосами и, скрестив руки на груди, отходит к окну. — Цитирую одного хорошего знакомого. Редкий подлец! И при этом, ты знаешь, такой хороший человек, такой глубокий, такой понимающий… — минуты слабости прошли, маман делает пару быстрых, маленьких глотков кофе, опустошает полстакана воды, запивая и снова усаживается за стол, — А про звезды ты зря бузишь. Это хорошая реклама. И недорого. Проблема только в том, что телефоны и адрес у нас может сто раз еще поменяться, а перебить надпись потом уже будет нельзя. Я специально вызвала тебя, чтоб ты решила этот вопрос.

— Вы собираетесь еще и координаты писать на этой звезде??? — легкое головокружение валит меня обратно за стол. Нет, работать с ней становится все невыносимее. Что она там говорила про сумасбродство и самодурство? — Понимаете, была бы я вам посторонним человеком, с радостью бы любую вашу блажь бежала б оговаривать. Деньги ваши, откаты у рекламщиков — мои. А если не откаты, так, по крайней мере, очень доброе расположение — я ведь представитель такого крутого заказчика…

— Именно поэтому я и не хочу брать людей с улицы на эту должность. Не терплю, когда меня обманывают, поэтому никогда не создаю ситуаций с искушениями…

— Да, я помню. Только дайте же мне договорить, а то забуду, и потом ни в жисть не сформулирую. Так вот, именно потому, что я вам не посторонняя. Именно потому, что по вашим поступкам будут судить и обо мне… Да и вообще оттого, что мне не все равно, какой у вас сложится имидж… Поэтому я очень вас прошу отказаться от всех ваших сумасбродных идей и довериться мне. А лучше — любому хорошему профессиональному агентству. Я могу представить вам людей. Замечательных, талантливых, понимающих…

— Деточка, — маман, вопреки всем правилам, закуривает и чиркает зажигалкой возле моего носа. — Мой имидж уже давно сложился. Теперь я имею право тратиться на развлечения. А вся эта реклама, по сути, — просто развлечение. Поверь, агентству недвижимости ничего, кроме специализированных изданий, вообще не нужно… Но если мама хочет повеселиться со звездочкой, что ты можешь иметь против?! Ты же когда тебе скучно, маешься всякой безобидной дурью. Стишки там издаешь, всякие «Нараспашки» выпускаешь…

Самое грустное, это ощущать полное свое бессилие оградить близких людей от их собственной глупости. Все-таки маман немного сумасшедшая. Говорят, иначе и не могло быть. Моя бабушка по маме, говорят, к старости стала вообще неуправляемая. Самый милый из ее бзиков маман пару раз мне охотно рассказывала.