|
Он питается энергией распада, уничтожения. Громадный тысячеротый червь, обитающий в теле человечества. Вряд ли он разумен, скорее инстинктивно делает то, что доставляет ему пищу, – отравляет и разрушает. Поэтому дьяволопоклонники выглядят смешно – как можно поклоняться червяку? – А вы пытаетесь ему противостоять? – спросил Игорь. – По большей части мы просто живем, или скорее существуем. Уничтожить паразита нельзя. Какой прок с ним воевать? Но случаются времена, когда он становится слишком большим, чрезмерно сильным. Как сейчас в России. – Но у нас же все хорошо – экономический рост, восстановление обороноспособности и все такое… Сергей рассмеялся. Потом зажал себе рот ладонью и глянул вверх, на спавшего Олега. – Ты говоришь сейчас как диктор новостей, – сказал он. – На самом деле это судороги, предсмертная агония некогда великого народа. Последние попытки сделать живым то, что умирает. – Но президент, премьер, они говорят… – забормотал Игорь. – Они политики, а работа политика – говорить народу, что все хорошо, даже если страна в полной заднице. На это Игорь не нашел что возразить. – Есть такая штука – бюрократия, – сказал Сергей. – Та самая, что сейчас правит Россией, сосет ее соки. Она – часть народа, но в то же время и симптом болезни. Словно раковая опухоль, она появляется лишь тогда, когда народ болен. У нас возникла после создания Московского государства и с того времени только росла и крепла. Даже большевики не смогли с ней ничего поделать. – Но чиновники же нужны, – возразил Игорь. – Как без них управлять? – Да, нужны, но профессиональные и неподкупные. А откуда взять таких в стране, где взятки – древний и славный обычай? До восемнадцатого века большинство чиновников вообще не получало жалованья, а жило только на подношения. Думаешь, сейчас они строят дачи на Рублевке на зарплату? Элита, твою мать. – Сергей потянулся к бутылке. – Паразит на паразите… Они выпили еще, Игорь почувствовал, что начинает соловеть. – Но это полбеды, – сказал Сергей. – Пока Русь была сильна, она могла их кормить. Но сейчас русский народ просто вымирает. Спивается, тупеет, вырождается, уменьшается в числе. А ты говоришь, что все хорошо? – Ну, не я… – Игорь пожал плечами. – Знаешь ли, по-моему, все так говорят… «Я обманывать себя не стану, – истово завопил из коммуникатора Сукачев, – залегла забота в сердце мглистом! Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом?» – Врут, – сказал Сергей. – Я не буду давить тебя цифрами, но народу в России каждый год становится меньше на семьсот-восемьсот тысяч. И сокращение идет в основном за счет нас, русских. Всякие там дагестанцы, таджики и прочие жиды успешно размножаются, – его глаза агрессивно сверкнули, – а мы вымираем. Один умный человек подсчитал, что к середине двадцать первого века русских останется двадцать пять миллионов… Плакать хочется! Сергей разгорячился, яростно жестикулировал, лицо его кривилось, глаза налились кровью. – И ты веришь, что эта страна без титульной нации сохранит целостность? Лично я не верю! – Хватит орать… – пробормотал с верхней полки Олег. |
