Треуголки измайловцев мелькали среди пушек, когда я увидел набегающую со стороны реки Тарки нестройную толпу бородатых мужиков, размахивающих топорами и кирками. Я с удивлением посмотрел на Крылова, пытаясь понять, что за тактический ход он придумал. Но удивленное лицо бригадира дало понять, что это не его инициатива. Как потом выяснилось, это была самодеятельность сотни саперов Павлония, прятавшихся в береговых зарослях. Они накануне закончили строить очередной мостик через речку и решили погодить отступать в тыл. Авось понадобятся.

Так они и дождались своей минуты славы. Их атака на измайловцев, развернувшихся спиной к зарослям, стало полной неожиданностью для последних. Топоры и кирки оказались страшнее шпаг, а пожилые мужики, дорвавшиеся до «барей» были беспощадны и безжалостны. Безжалостны оказались и артиллеристы, выдавшие залп из пары орудий в упор, в кучу смешавшихся воинов обеих сторон. Впрочем, противника в конусе картечной осыпи было больше, и такая беспощадность была оправдана. Почти захваченный редут был отбит, а попавшие меж двух огней измайловцы забиты все до одного. Пленных не брали.

Подоспевшие пехотинцы первого Оренбургского полка обрушились на остатки атакующих и окончательно повернули итог схватки в нашу пользу. Измайловцы побежали назад, а им вслед грохотали ружейные и пушечные залпы, увеличивая потери противника.

К этому времени стало понятно, что Орлов перераспределяет части и подтягивает дополнительные силы к участку, на котором обозначился успех, сняв их с соседних, где отпор был более организованным. Лейб — гвардии кирасиры тоже привели себя в порядок для повторной атаки.

Так что, оценив ситуацию, Крылов дал приказ Анджею Ожешко сместить свой потрепанный полк на фланг, ближе к Тарке. В центр встал полнокровный Первый Оренбургский полк под командованием Адама Жолкевского. Противоположный фланг позиции занял один батальон второго Оренбургского полка, сместившийся от речного форта.

От поля битвы в тыл потянулась вереница раненых. Санитары и саперы бегом перетаскивали лежачих к повозкам, ждущим за речкой. Позже я узнал, что среди тяжело раненых оказался и капитан Темнев. Ему пробило грудь штыком и пулей отстрелило ухо.

На многострадальной батарее из пяти орудий работоспособными остались только два. Как оказалось, за то короткое время что измайловцы действительно сидели на них верхом они успели заклепать три единорога. Так что испорченные гаубицы сняли с позиции и потащили в тыл, извлекать гвозди из запальных отверстий. А на их место привезли три других.

В битве наступила оперативная пауза, я стал нервно вышагивать на пригорке. Ах, как жаль, что мой воздушный шар оказался перед боем изрядно испорчен. При разжигании горелки взорвались пары скипидара и разорвали корпус бачка. Горючее потекло в корзину и воспламенилось. Растерявшиеся солдатики и Васька Каин не сразу смогли сбить пламя, так что к полетам монгольфьер был временно неспособен.

Я окинул взглядом всю доступную панораму. На участке обороны, примыкающем к форту, все было спокойно. Одиннадцать тяжелых орудий ещё на дальних подступах остановили атакующий порыв Владимирского пехотного полка и даже до ружейной перестрелки не дошло.

Третий участок располагался целиком на правом берегу Тарки, перпендикулярно ей и был по фронту частично прикрыт глубоким, и непреодолимым для конницы оврагом. Левый фланг участка взбирался по склону холма и упирался в ещё один форт. На этом участке атака пехоты также была отбита без особых потерь.

— Андрей Прохорович, — обратился я к Крылову, — не пора ли отвести солдат на вторую линию? Боюсь второй атаки отбить не удастся.

Крылов посмотрел на суету в стане противника и ответил:

— Так — то оно так, но если мы не оставим хоть один слабый участок нашей обороны, то Орлов может и на отступление решиться.