Голос не ответил на этот вопрос, зато задал другой:

– Ты знаешь, как исповедоваться?

– Мама мне рассказывала.

– Можешь начинать.

– С чего?

– С чего хочешь. И с самого плохого можно начать, и постепенно к этому самому плохому подходить!

– Хорошо… – Роджер задумался, перебирая в голове плохое.

– Ты здесь, мальчик?

– Я вспоминаю о своих грехах. Вы мне мешаете!

– Вспоминать надо дома, а здесь исповедоваться и каяться в них! Понял?

– Понял.

– Начинай!

– А можно здесь включить свет?

– Зачем? – удивился голос.

– Я хочу посмотреть на ваше ухо.

– Здесь нет света. А ухо у меня такое же, как у тебя.

– В три раза больше, – не согласился Роджер. – Оно у вас волосатое?

– Не слишком.

– Как мне без света знать, ухо ли дьявола это или ухо священника? Я же не могу каяться перед сатаной.

На той стороне подумали и приняли решение.

– Высунь голову наружу.

Лизбет увидела, как вдруг из исповедальни показалась голова сына, навстречу ей вынырнуло чело святого отца, и через мгновение оба исчезли в исповедальне вновь.

– Как тебе? – поинтересовался голос, который теперь имел черные глаза с мешками под ними, одутловатые щеки и бороду клинышком. – Из за тебя нарушил таинство!

– Хорошо, что вы не красавец!

– …

– А то я бы подумал, что под красотой личина дьявольская скрывается!

– Хватит болтать пустяки! Начинай с самого плохого!.. Между прочим, у тебя вся физиономия в прыщах!.. Начинай же!

– Хорошо, – согласился мальчик. – Когда я смотрю на материнское лицо, мне всегда кажется, что я вижу ее задницу!

– Ты – хулиган! Я сейчас возьму тебя за твое маленькое ухо и выведу из церкви!

– В самом деле, святой отец! Это самый большой мой грех! Я и не думал хулиганить на исповеди!

На сей раз молчали на той стороне.

– Любишь ли ты свою мать? – спросил священник.

– Да, – признался Роджер, довольный, что исповедь потекла через вопросы и ответы. – Но иногда мне кажется, что не очень. Особенно когда я смотрю на ее лицо и вижу задницу.

– Прекрати! – рявкнул священник. – Мать – самое святое, что есть у человека!

– Значит, – сделал вывод Роджер, – когда мать умирает, человек остается без святого?

– Остается память святая.

– Понял.

– Убивал ли ты когда нибудь тварь какую, случайно или нарочно?

– Собираюсь, – честно признался мальчик.

За сеткой поперхнулись.

– Что такое? Ах ты, негодник!.. – затряслась кабинка.

– Вам правду говорить или врать? Вы так тратите свою нервную систему!

– Отвечай, кого ты собираешься убить?

– Всего лишь ящерицу. Я купил ее за три фунта в зоомагазине.

– Зачем?

– Затем, чтобы убить.

– Я не спрашиваю, зачем ты ее купил, – все более впадал в раздражение священник. – Я спрашиваю, зачем ты хочешь убить беззащитное создание?!.

– Я хочу поглядеть на тот миг, – честно признался Роджер. – Уловить его, когда она наступит, смерть!..

– Зачем?

– Чтобы понять, как будет со мною в миг моей смерти.

– Ты боишься смерти?

– Да.

– Значит, недостаточно веруешь в Господа.

– Недостаточно, – признался Роджер. – Но я хочу верить достаточно, чтобы не бояться этого мгновения.

– Молись!

– Молюсь.