В квартале от бара мой взгляд остановился на телефоне-автомате, и мысли немедленно приняли новое направление.

Если я хочу позвонить по тому телефону, который получила в «Джоне Сильвере», лучше сделать это именно с уличного таксофона, во всяком случае, не из дома — наверняка мой звонок смогут проследить, и, позвонив из дома, я, можно сказать, оставлю свою визитную карточку.

Мне хотелось как можно скорее выяснить, к чему приведет меня надпись, сделанная рукой Романа, хотелось выяснить, какую роль он играл во всей этой загадочной и криминальной истории, поэтому я подошла к автомату и набрала номер телефона, который дал мне бармен.

Сначала в трубке довольно долго раздавались длинные гудки, и я уже решила, что мне так и не ответят, но наконец трубку сняли и послышался надтреснутый старушечий голос:

— Диспетчер фабрики мягкой игрушки.

Признаюсь, такой ответ меня удивил, однако я заглянула в листочек, полученный от бармена, и произнесла написанную там фразу:

— Сообщите в отдел маркетинга, что поступил срочный заказ на партию мягких игрушек для ведомственного детского сада.

Старуха на какое-то время замолчала, так что я даже подумала, что она вообще повесила трубку, однако, прислушавшись, различила ее дыхание и шуршание бумаги — должно быть, бабка справлялась со своими записями. Наконец она проговорила:

— Записывайте.

Я вытащила ручку, к счастью, оказавшуюся в кармане, и приготовилась писать на обратной стороне листка.

— Интернет-кафе «Мегабайт», — начала старуха, старательно выговаривая трудные иностранные слова, — сара… савана, семьдесят шесть восемьсот девяносто четыре…

— Как? — переспросила я. — Не поняла последнее слово…

— Сарасавана семьдесят шесть восемьсот девяносто четыре, — повторила старуха.

Я аккуратно записала ее слова и повесила трубку.

В больнице, однако, дело обстояло неважно, потому что в палате реанимации было полно врачей и сестер, которые суетились возле второй кровати. Тому бедолаге было совсем плохо, и сестра, наткнувшись на меня в коридоре, когда бегала за чем-то наверх, даже ничего не сказала, а просто сверкнула глазами, и я поняла, что нужно уходить.

Наутро я проснулась от звука хлопнувшей двери — брат ушел на работу. На часах было полдевятого, как раз хватит времени, чтобы привести себя в порядок и идти к следователю Сабашникову.

На улице снова было пасмурно и прохладно, это дало возможность надеть серый брючный костюм. В свое время я использовала его для разных официальных случаев — например, при собеседовании, когда на работу устраиваешься, или, допустим, в налоговую инспекцию нужно или в банк… Один раз я даже была в этом костюме на похоронах своей первой школьной учительницы. Так что для посещения милиции такой скучный костюмчик очень даже подойдет.

Я слегка подмазала ресницы и провела светлой помадой по губам, затем зачесала волосы гладко и смазала их гелем. В зеркале отражалась строгая молодая женщина, с которой никто, даже следователь в милиции, не посмеет разговаривать неуважительно.

Навстречу мне в коридоре попался Лешка, только что из постели, в одних трусах.

— Ой, извините! — шарахнулся от меня ребенок, не узнавая.

Я захохотала, тогда Лешка вылупился на меня и тоже захохотал:

— Ты куда это таким чучелом?

— Здрасте, пожалуйста! — обиделась я. — Я старалась, наряжалась…

— На нашего директора школы сильно смахиваешь, — радостно сообщил Лешка, — только ты помоложе… Мам, точно она на Анжелу Давыдовну в таком виде похожа?

Алла высунулась из комнаты и придирчиво меня оглядела.