– А что мы там делали?

    И почти не удивился, когда услышал:

    – Сражались с нечестивцами за Гроб Господень.

    Я вздохнул:

    – Оставим пока Палестину в покое. Расскажи мне о моих родителях.

    Толстяк снова ахнул:

    – Что, даже батюшку вашего не помните? Вот грех-то какой, прости Господи...

    – Короче.

    – Граф де Монгель, значит, отец ваш... Матерью вашей с Жераром была Бланка из Тюи... Только померла она после родов-то... Вы и не знали её совсем... Красавица была и хозяйка добрая...

    – Жерар – мой единственный брат?

    – Да. То есть нет... То есть брат у вас один, но есть ещё и сестра. Младшая. Когда ваша матушка померла, господин граф снова женился. На дочери барона фон Штрауфзена. От того брака и сестра ваша, Луиза.

    – Понятно. А чего мне дома-то не сиделось?

    – А вот этого уж, – сказал толстяк, – уж вот этого я не знаю.

    И недоумевающе развёл руками в стороны. Подумал немного и добавил:

    – А коня вашего Принцем зовут.

    – Ну хорошо, – сказал я. – А куда мы ехали, когда нас нагнал этот... де Бош? Или тоже не знаешь?

    – Почему же, – обиделся толстяк, – знаю.

    – И куда?

    – На запад.

    Ненадолго в воздухе повисло молчание.

    – И это всё? Просто на запад?

    – Ну, вообще-то вы собирались в Тулузу, но до неё ж ещё переть и переть... И к тому ж, кто вас знает, куда вам посередь дороги повернуть вздумается? Вот так восемь годков назад поехали мы с вами раз в один городок, где, как говорили, церковь построили новую... а вернулись только через четыре года, из Палестины из самой.

    Я хмыкнул:

    – И часто мы с тобой так ездили?

    – Господин мой, – проникновенно сказал толстяк, – все те восемь лет, что я с вами, мы только так и ездили.

    Дела.

    – Давай-ка теперь вернёмся к тому, с чего начали. Как тебя зовут?

    – Тибо. Слуга я ваш. Неужели не помните?.. Мы ж с вами всю Палестину... От Акры до Аскелона... Вот напасть-то ведь какая, прости Господи...

    – Хватит ныть. Подумал бы лучше, что теперь делать.

    Тибо почесал затылок:

    – А что делать? В Эжль ехать надо. К епископу.

    – Зачем нам епископ?

    Тибо удивился:

    – Да как же? Чтоб рассказать о поединке. А то ведь ещё наплетут всякого...

    – Самому епископу и рассказать?

    – Ну да. Это ж его земля. И отпущение он же даст. Индульгенцию.

    Что такое индульгенция, я у Тибо спрашивать не стал.

    Пока мы собирали шмотки, у меня крепло мрачное предчувствие насчёт будущей верховой езды. Вдруг я и на лошадь залезть не сумею. Буду ходить вокруг да около и размышлять, как бы половчее вдеть ногу в стремя. Или свалюсь, едва Принц двинется с места.

    Предчувствия не оправдались. К своему собственному удивлению, я оказался весьма неплохим наездником. Моё тело отлично помнило, что ему следует делать, а Принц помнил, что следует делать ему.