День выдался прекрасный. Лето, птички поют... лес вокруг...

    – Скажи, Тибо, – обратился я к своему спутнику, – а когда станет известно о смерти Гийома, у нас не будет неприятностей?

    Тибо пожал плечами:

    – Может, и будут. Если родственники у него найдутся. Но он же северянин. Пока ещё доберутся до нас эти родственники...

    – Только родственников нам и надо опасаться?

    – А кого ж ещё? Вы ведь честно его убили.

    Эжль оказался небольшим городком, окружённым садами и огородами. Ни городской стены, ни частокола вокруг Эжля не было, зато в самом центре громоздилась здоровенная постройка, поначалу принятая мною за крепость. Но это была не крепость. Это был монастырь.

    Вообще-то сей монастырь мало отличался от укреплённого замка. Толстые стены с бойницами, мощные дубовые ворота, затянутый ряской ров и невысокая насыпь, густо заросшая сорными травами. Западную стену оберегала круглая низенькая башня.

    На насыпи со скучающим видом сидела босоногая девчушка и следила за гусями, которые бродили внизу. Когда отдельные гуси-альпинисты пытались взобраться на насыпь, девчушка хворостиной сгоняла их обратно.

    Когда мы подъехали к воротам, те приоткрылись и выпустили нам навстречу мужика в тёмной длиннополой рясе и с бритой макушкой монаха.

    Монах поначалу нас не заметил – болтал с кем-то, остававшимся с той стороны. Затем они оба – монах и его невидимый собеседник – дружно заржали. Монах обернулся, увидел нас.

    – К епископу? – поинтересовался он. – Марк, не закрывай ворота!

    В створе показалась толстая морда в рытвинах от оспы.

    – Откуда едете?

    – Из Арля.

    – В Ним не заезжали?

    Тибо покачал головой:

    – Закрыт сейчас город. Болезнь там вроде какая-то.

    Монах кивнул:

    – Закрыт, значит... Додумались наконец... Ну, с Богом.

    – Епископ-то где? – спросил Тибо.

    – Монсеньор Готфрид сейчас в трапезной, – важно изрёк первый монах. И пошёл по своим делам.

    Хорошо смазанные петли не заскрипели, когда привратник Марк открывал ворота.

    «Бумм!» – сказала левая створка, глухо ударяясь о стену.

    «Бумм!» – сказала правая створка несколькими секундами позже.

    Мы въехали в монастырский двор.

    По двору бродили свиньи и куры. Ещё один монах, с макушкой, обросшей недельной щетиной, возился у колодца. Мы его не заинтересовали.

    Во дворе имелись две каменные постройки: церковь и большой дом посередине двора; и множество деревянных: амбаров, сарайчиков и прочих хозяйственных построек.

    Мы остановились неподалёку от большого каменного дома. Я спрыгнул с коня и уж было направился к крыльцу, когда меня остановил окрик Тибо:

    – Ваша милость!

    Я повернулся:

    – Что ещё?

    – Деньги-то забыли взять, – укоризненно напомнил мне Тибо и принялся рыться в моей седельной сумке.