|
В огромном зале госпиталя иоаннитов, где когда-то одновременно садилось за трапезу две сотни пилигримов, теперь было пусто и неуютно. Двое мужчин в простых хлопковых одеждах у высокого стрельчатого окна это словно ощущали – жались плечом к плечу. Роджер подошел ближе. Тот, что помоложе, оказался высок и широк в груди, с длинными руками и ногами – в сражении, когда дойдет до рукопашной, такого лучше обойти: за щитом достанет. Понятно, почему Ги привел его. Второй пилигрим выглядел обыкновенно: средних лет и среднего роста, коренастый. Разве что глаза… Зеленые, глубокие, они словно пронзали насквозь, высвечивая самые затаенные уголки души. Когда гости склонились в поклоне, Роджер почувствовал облегчение: стоять под этим взором было неприятно.
– Я Роджер, барон д'Оберон, – сказал по-провански. – Кто вы? – Меня зовут Козма, – ответил коренастый на том же языке. Говорил он с затруднением, но правильно. – Моего товарища – Иоаким. – Ты грек? – Нет. – Козма – греческое имя. – Мы получили веру от греков и молимся по византийскому обряду. Поэтому многие имена – греческие. Роджер внимательно посмотрел на собеседника. Волнистые черные волосы почти до плеч, черного цвета борода с заметными нитями седины. Лицо не смуглое, как у греков, да и глаза… Такого цвета глаз у греков не встречается. У Иокима глаза карие и волосы черные… Кто их разберет! Под властью константинопольских императоров столько народов перемешалось! – Оруженосец сказал, что вы знатного рода, – сказал рыцарь по-гречески. По недоуменным глазам чужаков увидел: не поняли. Роджер повеселел и повторил тоже по-провански. – Иоаким может перечислить своих предков до четырнадцатого колена, – ответил Козма. – Я достоверно знаю до девятого. – Более чем достаточно, – проворчал Роджер. – Германцы требуют до шестнадцатого, но здесь не Германия. В Святой Земле, коли на то пошло, плевать хотели на ваше происхождение. Бастарды здесь становились баронами, а бароны уезжали в лохмотьях. Значение имеет только копье и меч. Приходилось держать в руках? Козма что-то быстро сказал товарищу, и тот согласно кивнул. – Он может с тобой сразиться, – перевел Козма. – Выбирай оружие! – Вот это разговор! – хмыкнул Роджер. – Меч – настоящее оружие благородного! Если он владеет им, титулов не нужно. Подскочивший оруженосец подвел гостей к столу, на котором лежали кольчуги и мечи. Иоаким, не торопясь, выбрал доспех, и потому, как он ловко надел на себя металлическую рубашку, уверенно застегнув ее сбоку от горла, Роджер понял: чужак к ней привычен. Набросив на голову капюшон из стальных колец, Иоаким перешел к мечам. Каждый по очереди брал за рукоятку, крутил над головой и перебрасывал из руки в руку. Наконец оставил сарацинский, кривой. – Почему он выбрал этот? – полюбопытствовал Роджер. Козма переспросил и тут же ответил: – У этого лучший баланс – хорошо лежит в руке. К тому же он привык рубить кривым – с коня сподручнее. – Когда скачешь на коне, выставив перед собой меч, он пробивает доспехи врага насквозь, – сердито сказал Роджер. – И сделать это можно только прямым мечом. Твой друг этого не знает? – У нас для этого применяют копье, – перевел Козма. – А мечом рубят. |
