До них оставалось совсем немного. Солнце светило прямо в окно купе. Улыбаясь во сне, Мара подставляла лицо его теплым лучам. Ей снилось, что она, как героиня одной ее любимой книги, спускается по ступеням длинной роскошной лестницы, спускается навстречу любимому. Он построил этот великолепный дом для нее. Он любит ее, как же он ее любит! Еще мгновение, и она окажется в его объятиях. Их руки нежно соприкоснулись, а лица все ближе, ближе. Мара все явственнее ощущает тепло, исходящее от его загорелого лица, но… Что такое? Мужчина резко отпрянул, разжав объятия. Мара слышит, как его грубоватый голос насмешливо произносит:

— Ты обманула меня! Ты колдунья, ведьма! Рыжая ведьма! Ты околдовала меня! — Улыбка сходит с лица спящей.

— Проснись же. — Кондуктор осторожно тряс Мару за плечо. Она подскочила, сонно потерла глаза. — Наконец-то очнулась, спящая красавица. Подъезжаем, пора собираться.

Грубоватый голос кондуктора очень напоминает Маре тот, из сна. Тяжело опустившись на невысокую подушку, Мара вздохнула. Солнечный свет играл в купе, перемещая тени. Это была забава, за которой можно наблюдать бесконечно. Но поезд начал замедлять ход, и Мара решительно поднялась. Пригнувшись, она села, посмотрела вниз — там никого не было. Вероятно, ее соседи уже были в тамбуре или сошли с поезда раньше. Но ей не было никакого дела ни до них, ни до кого бы то ни было. Быстро собрав постель, Мара отнесла ее кондуктору и, вернувшись в купе, села. Она видела, как поезд замедляет ход, подъезжая к конечной точке своего путешествия. Мара разволновалась, пожалуй, впервые осознав, что до начала новой, абсолютно самостоятельной и непредсказуемой жизни осталось совсем немного. Нервно переплетая косу, Мара смотрела на высокие массивы домов, плывущие за окном, шеренги деревьев с голыми ветками. Невероятное количество автомобилей проезжало по широкой, вычищенной от остатков снега дороге. Мара, открыв рот, наблюдала за ними. За свою недолгую жизнь она лишь пару раз была с матерью в райцентре, который тогда показался ей величественным, важным, не то что узкие, вечно изрезанные грязными колдобинами улочки родного поселка. Здесь тоже встречались автомобили, рейсовые автобусы, всегда переполненные, старые, с облезшей краской, с невероятно громко работающими двигателями. Мара вспомнила, как не любила запаха выхлопов, каждый раз зажимая нос. Мать качала головой, глядя, как морщится Мара, но ничего не говорила. Девочка сначала напрашивалась с ней в поездку, а потом не могла дождаться возвращения. Катерина, сожалея, что поддалась уговорам, то и дело поглядывала на бледное лицо дочери. Мара ловила на себе укоризненные взгляды и ждала, когда они с мамой снова окажутся на автобусной остановке. Это будет означать окончание путешествия. Вернувшись в поселок, Мара всегда чувствовала успокоение. Она знала здесь каждый уголок. Ей казалось, что так будет всегда, что она в безопасности. Но настал момент, когда эта жизненно важная иллюзия перестала существовать. Мара созрела для того, чтобы навсегда покинуть родные места.

Она не знала, как сложится ее жизнь в незнакомом городе, но сейчас к этому все сильнее добавлялась тревога. Все казалось сказкой, в которую она попала совершенно случайно. Девушка зажмурилась и снова открыла глаза: картина за окном продолжала впечатлять ее. Мара не могла до конца разобраться в своих ощущениях. Восторг сменялся паникой, паника — восхищением. Все здесь было ей в новинку, но пока оставалось чужим, и отрешенные лица случайных прохожих казались девушке слишком равнодушными. Все эти люди погружены в свои проблемы, им не было никакого дела до Мары. Как их много! Нескончаемые реки, бегущие каждая в своем направлении. Движения потоков стремительны. Конечно, им нет никакого дела до взволнованной, растерявшейся девушки. Что такого: стоит себе, открыв рот от изумления, пытается переварить поток информации, лавиной накатывающийся на нее, оглядывается вокруг, ища поддержки.