появился Саундерс и звонким голосом объявил:

− Утренняя почта, сэр.

«И зачем обязательно так орать?» – с недовольной гримасой подумал Эвермор.

Не в силах выказать хоть малейший интерес к утренним письмам, он что то

пробурчал, перевернулся и вновь уснул.

Но провести весь день в постели ему, видимо, было не суждено. Он не знал,

сколько еще проспал после ухода Саундерса, прежде чем покой его снова был

нарушен, на сей раз экономкой.

− Доброе утро, сэр, − глубоким тягучим голосом произнесла миссис Партридж,

широко распахнув дверь.

Себастьян подскочил, напуганный этими звуками, столь грубо вырвавшими его

из дремы, и приоткрыл один глаз.

− Да, Партридж, в чем дело?

− Одиннадцать часов, сэр, − ответила экономка, словно бы он спросил у нее,

сколько времени. – На буфете в столовой вас ожидает на подогретых блюдах

завтрак. Повар собирается убрать его, говоря, что уже слишком поздно, но я

пришла сперва услышать ваши пожелания.

Желудок протестующе сжался при одном только упоминании пищи.

− Никакого завтрака, − прохрипел Себастьян, поражаясь, как кому то могло

прийти в голову, что одиннадцать часов – это поздно. – Я просто хочу побыть

один.

Он уже было начал переворачиваться, намереваясь вновь провалиться в сон, как

экономка опять заговорила:

− Я так и предполагала, сэр. Велю повару убрать со стола.

Себастьян ждал, пока закроется дверь, ознаменовав тем самым уход экономки,

но этого не произошло и, собравшись с силами, он взглянул на нее через плечо.

Сей безмолвный намек послужил для Партриж достаточным поощрением:

− Мы с Темпл собирались убрать комнаты, сэр.

Себастьян понятия не имел, в чем именно заключается «уборка комнат», но

твердость в голосе экономки, казалось, предупреждала, что та не потерпит

никаких возражений от простого хозяина дома, который, валяясь в постели весь

день напролет, нарушает четко выверенный распорядок всего британского быта.

Однако Себастьяну это было безразлично.

− Партридж, − произнес он, облизнув сухие губы, − вы превосходная экономка,

и я ценю вашу расторопность. А теперь убирайтесь.

Он увидел, как внушительный бюст грозной экономки неодобрительно

колыхнулся, но та без единого слова удалилась к огромному облегчению

Себастьяна.

Поток воды, с грохотом льющийся из труб в наполняющуюся в соседней

комнате ванну, стал последней каплей.

− Ради бога! – проревел Себастьян и тут же об этом пожалел. От крика голову

пронзила мучительная боль, и он со стоном прижал руки к вискам. Как только

боль отступила, он немного расслабился и сел на кровати.

И тут, словно по сигналу, вошел Аберкромби.

− А, вы уже встали, сэр. Я готовлю для вас ванну.

− Да, я уже понял, − пробормотал граф, прижимая ладони к голове. – Хотя

пистолет, наверное, был бы уместнее.

− Пистолет, сэр?

− Так бы я смог вышибить себе мозги и избавиться наконец от зверской

головной боли, − объяснил Эвермор, затем встал, отшвырнув в сторону

простыни, и сделал несколько осторожных шагов.

Невзирая на медлительность движений хозяина, камердинер оказался столь же

расторопен, как и прочая челядь, а посему час спустя Себастьян уже был

вымыт, выбрит и одет. Опрокинув в себя приготовленное Аберкромби особое

секретное снадобье от последствий чрезмерных алкогольных возлияний –

отвратительное варево из ивовой коры, перечной мяты и множества других еще

более загадочных ингредиентов – Себастьян начал подумывать, что жизнь,

может, и стоит того, чтобы жить.