|
— Точно. Теперь и я заметил мерцающее кольцо примерно на середине крыши. — Не знаю, что это. Ладно, все равно сейчас оно нам ничем не угрожает, далеко слишком. Мы вернулись в будку, Пригоршня включил фонарик и подошел ко второй двери. Выяснилось, что она ведет на лестницу, но спуститься там невозможно: верхний пролет завален шлакоблоками, а дальше лестницы просто нет. На далеком полу цеха среди обветшалого оборудования громоздилась гора обломков — по какой-то причине бетонные пролеты обрушились. Выйдя наружу, мы переглянулись. Никита вновь осмотрел периметр крыши, я же влез на будку, встал во весь рост, широко расставив ноги — ветер усилился, — и медленно повернулся кругом. Тишина, ночь, мерцают блеклые огни, светит прожектор на другом конце городка. Зона раскинулась вокруг чернильным озером, огромным и опасным. Когда Никита вернулся, я спрыгнул и опять залез в будку. — Химик! — позвал он, но я не ответил. Собрал часть тряпья, сделал лежанку, улегся и закрыл глаза. — Андрюха! — Он сунулся внутрь. — Ну? — Пути вниз нет! — Да ты что? То-то я гляжу: пути-то вниз нет… — Смеешься?! — окрысился он. — Тебе все издеваться! Мы спуститься не можем, понимаешь?! Застряли! Вообще никак — нигде ни лестницы, ни черта! — Да понял я, понял, — сказал я. — Плакали наши задницы. — Не, ну не помирать же тут с голоду! — Он полез внутрь, зацепился курткой за ржавую петлю, выругался сквозь зубы. — Спать надо, — сказал я. — Утро вечера, может, не мудренее, но хотя бы светлее. ГЛАВА СЕДЬМАЯ ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ 1 Меня разбудил голос напарника. — Химик, подъем, быстро! Посмотри, что там. — Что-то опасное? — Да, да, очень! — Круто. Я перевернулся на другой бок, зевнул и закрыл глаза. Никита всегда был ранней пташкой, а я люблю поспать, хотя в Зоне обычно не очень-то разоспишься. А он как бы ревновал к этой моей способности сладко дрыхнуть по утрам и из вредности разными способами пытался разбудить. — Нет, ну ты погляди! Раздались быстрые шаги — он пошел прочь от будки. — Химик! — донеслось вскоре. — Сюда, говорю, иди! Морщась, я сел, протер глаза. Утренний свет лился в проем, из дыры на месте лестницы шел сквозняк. Я достал сухарь, съел и запил водой из фляги. Встал, помахал руками, несколько раз присел, разминаясь, глянул на часы: половина восьмого. Ночью я снял кобуру с «файв-севеном», она мешала спать, теперь нацепил ее опять и выглянул, щурясь. Напарник лежал у парапета, свесив голову, и смотрел вниз. Автомат рядом, чтобы можно было быстро схватить и открыть огонь. Солнце только встало, небо чистое, серо-голубое, ветерок прохладный дует… хорошее утро, безмятежное, ясное. |
