— Да, я читал кое-что, и ты тоже — но смотрел ли ты когда-нибудь на вещи по-настоящему? Там внизу ты, к примеру, видишь дома-коробки, каждый отдельно, а между ними воздух, правильно? Так вот, все не так. Это просто масса крутящихся атомов, которые в свою очередь состоят из электронов, тоже крутящихся, и пространство между ними, как между звездами. Одно большое ничто. Нет никаких четких линий там, где заканчивается воздух и начинается здание — тебе просто кажется, будто они есть. Атомы там посажены чуть поближе. Они не только крутятся, но еще и вибрируют: ты слышишь шум, а на самом деле это атомы елозят туда-сюда. Видишь, по Кларк-стрит человек идет? Он тоже ничто, часть пляски атомов, слитая с тротуаром и воздухом.

Эмброуз отошел от окна и снова сел на кровать.

— Смотри хорошенько, парень. Проникнись. То, что ты будто бы видишь, лишь вывеска, фасад, прикрывающий секреты фокусника. А может, и секретов-то никаких нет. Движущаяся масса, состоящая практически из ничего. Сплошное пространство между молекулами. Твердой материи там наберется разве что на футбольный мяч. И что? Позволишь ты этому мячу гонять тебя по полю?

Я заметил, что дядя смеется, и тоже улыбнулся.

— Не прошвырнуться ли и нам по Кларк-стрит? — спросил я.

— Мы пойдем на Чикаго-авеню, угол Орлеан. Припугнем одного типа по фамилии Кауфман.

— Он держит бар не в самом лучшем районе. Чем таким ты можешь ему пригрозить?

— А ничем. Мы вообще не станем ему угрожать — тут он и напугается.

— Я что-то не догоняю.

— И не надо. Пошли.

— Так что мы делать-то будем?

— Ничего такого. Просто посидим в его заведении.

Я так ничего и не понял, пока мы спускались вниз.

— Тебе бы новый костюм не помешал, Эд, — сказал дядя.

— Да, но я сейчас в отпуске за свой счет. Неподходящее время для покупок.

— Я тебе сам куплю. Темно-синий в полоску, чтобы ты выглядел старше. И шляпу к нему. Это входит в план, так что не тявкай. Ты должен смотреться настоящим гангстером.

— Ладно. Считай, что я у тебя в долгу, когда-нибудь все отдам.

Костюм стоил сорок баксов — почти вдвое дороже того, что я сам покупал. Мы перемерили несколько, пока дядя не нашел подходящий.

— Долго он не прослужит, — вздохнул он, — но до первой чистки будет смотреться дорого. Теперь шляпа.

Мы купили фетровую, с загнутыми полями. Дядя и туфли хотел купить, но я отговорил его: мои были почти новые, почистить их, и порядок. Приобрели еще рубашку из искусственного шелка, выглядевшую как натуральная, и шикарный галстук.

Я переоделся в отеле и полюбовался на себя в зеркало.

— Хватит лыбиться, балда! — воскликнул дядя. — Тебя за шестнадцатилетнего примут.

Я сделал серьезное лицо:

— Как тебе шляпа?

— Классно. Где брал?

— Я-то? У Герфелда, — произнес я.

— Ты вспомни как следует. Мы с тобой тогда в Лейк-Дженива были — сдернули туда, пока тут пыль не уляжется. А вернулись, как Блейн нам телеграмму отбил. Помнишь ту гардеробщицу в ресторане?

— Брюнеточку? — уточнил я.

— Во-во. Вспомнил теперь? Она тебе и купила шляпу, когда твою ветром сдуло в машине. Чего ж не купить, ты на эту крошку за неделю баксов триста потратил. Хотел в Чик ее с собой увезти.

— А чего не увез? Не помню уже.

— Потому что я не велел. Босс тут я, заруби это себе на носу. Ты бы еще два года назад спекся, если бы не я. Кому-то надо смотреть, чтобы ты из штанов не выпрыгивал… Кончай лыбиться, я сказал!

— Есть, шеф! За что бы я, интересно, спекся? — подхватил я.