-  Все, мне надо назад, - сказал я товарищам.

    -  Ты чего? - удивился политик, - Уже почти дошли!

    -  Мне лошадь дороже, - заупрямился я.

    -  Какая еще лошадь? - не понял правдолюб. - Скажешь еще, что лошадей казнят!

    -  Все, - сказал я, останавливаясь, - дальше не пойду.

    -  Да чего ты, вон уже видно, эй, - окликнул политик прохожего, - Шуйского казнили?

    -  Да, казнят такого! - зло ответил бедно одетый пожилой человек, - У них же там одна шайка! Боярин-то уже и с народом простился, и на плаху голову положил, мы думали все, как тут прискакал гонец с царской милостью. Опять бояре государя вокруг пальца обвели.

    -  И чего? - не понял политик.

    -  А ничего, с того света отпустили. Я, понимаешь, зря полдня потерял. А такое место занял, все видно как на ладони, а тут гонец…

    -  Так чего? Ваську отпустили, что ли? - продолжил выяснять историческую реалию политик.

    -  А я что говорил, крутом одно вранье! Никому верить нельзя, - подытожил разговор правдолюб.

    -  Вы как хотите, а я возвращаюсь, - упрямо сказал я. - Мне на казни смотреть неинтересно!

    -  Так дошли же уже, чего назад тащиться, что тут, кабаков мало?

    -  Нет, меня лошадь ждет, я за ней, - сказал я, так и не приобщившись к событию, попавшему в учебники истории.

    -  Ладно, пошли вместе, а то еще подумаешь, что мы тебя в трудную минуту бросили, - сказал кто-то из новых товарищей.

    Мы вернулись к трактиру, где меня ждал донец.

    -  Зайдем, - предложил правдолюб.

    -  Мне нужно домой, - ответил я, интуитивно чувствуя, что со вторым обедом мне не совладать.

    -  Ну, что ты за человек, куда ты все время рвешься, - упрекнул политик. - Пошли лучше посмотрим, как Ваське Шуйскому будут голову рубить.

    -  Какому Ваське? - заинтересовался и правдолюб.

    -  Да там, одному, - махнул рукой политик, - а правда говорят, что есть страна, где курное вино не пьют?

    -  Верь больше всякой брехне, как же там смогут люди жить?

    Пока приятели решали это важный вопрос, я влез на коня и стукнул его по бокам пятками. Он послушно куда-то пошел.

    -  Ты куда это направляешься? - спросил я его, но он не ответил, только мотнул головой. Я обиделся и задремал.

    На мое счастье на этом транспортном средстве заснуть было можно даже без подушек безопасности. Донец не хуже меня знал дорогу в свою конюшню.

    Утром меня разбудили мухи. Этот бич дохимической эпохи в летнее время превращал человеческую жизнь в сплошную борьбу с докучливыми насекомыми. В городе, где везде рядом с жилищами обитали домашние животные, они плодились в таком количестве, что спастись от них можно было, только наглухо законопачивая дома, что было практически невозможно. Мне кажется, что Пушкин только из-за того любил осень, что только с наступлением холодов его переставали доставать насекомые.

    Я боролся за остаток утреннего сна, а мухи дружным хором-жужжали у меня над головой, норовя влезть под холстину, в которую я закутался. Наконец это мне окончательно надоело, и я освободился от сермяжной простыни и слегка приоткрыл глаза. Первое, что я увидел, было недовольное лицо Натальи, Она по каким-то признакам определила, что я проснулся, недовольно сказала:

    -  Вместо того, чтобы отвезти меня в Подлипки, ты напиваешься, как, - она, наверное, хотела сказать: «свинья», но не рискнула и обошлась неопределенным эпитетом, - как не знаю кто!

    Напивался я крайне редко, за время нашего знакомства такое случилось в первый раз, и везти ее в Подлипки я не обещал.