Однако, как только я приподнимался со скамьи, Требухины начинали уговаривать посидеть еще хоть четверть часа, обещая, как только я попаду в их дом, оценить замечательное к себе отношение.
Наконец все, что стояло на столах, нашем и соседнем, где сидела боярская свита, было выпито, и Требухин первым встал из-за стола.
- Все, теперь все едем ко мне! - властно заявил он.
Несмотря на то, что выпил он очень много, по его лицу этого почти не было видно. Только чуть покраснели щеки, и глаза стали тяжелыми с оловянным оттенком.
Я еще не забыл нашу первую встречу и отправляться в их логово не хотел ни в коем случае. Здесь, на просторе, при моих навыках ведения рукопашного боя, я еще мог рассчитывать не то, что отбиться от его хмельной компании, но даже справится с ней. В имении, где у него могла оказаться целая армия холопов, шансов уберечься от хлебосольного хозяина было крайне мало.
- Спасибо, боярин, за приглашение, - сказал я, низко, «по-писаному», ему кланяясь, - но мне срочно нужно возвращаться в Москву к государю.
- Как это возвращаться! - неестественно громко воскликнул Требухин. - Мы никуда тебя не отпустим! Дочка, проси окольничего остаться, падай ему в ноги! Ты нас уважил, и мы тебя уважим, - продолжил он, в то время когда Наталья и правда стала опускаться на колени на замусоренный, заляпанный остатками пищи пол.
Конечно, дворня встать боярышне на колени не дала, ее подхватили под руки, но сцена была достаточно безобразная, и мне, чтобы не принимать в ней участие, пришлось согласиться отдать долг вежливости излишне хлебосольным хозяевам, Однако, как только я согласился ехать к Требухиным, про меня сразу же забыли, и экс-боярин Прохор Требухин принялся куражиться над трактирщиком.
То, что тому никто не собирается платить, было понятно и без разговоров, но ведь еще надо было дать плебею понять, какую ему оказали высокую честь, посетив его убогое заведение. Боярин принялся поучать бедолагу, как ему следует вести торговлю, ублажать приезжих и содержать трактир в чистоте и порядке. У меня появилось чувство, что я попал на обычное современное собрание, где большой начальник в общих чертах учит подчиненного работать.
Трактирщик подобострастно внимал ценным указаниям, отдуваясь и отирая с лица обильный пот. Его полная телом и лицом супруга выглядывала из-за спины мужа и умильно строила боярину глазки. Я незаметно вышел на улицу, имея в виду при возможности удалиться по-английски, не прощаясь. Однако там собралось столько народа, что незаметно смотаться было нереально. Пришлось ждать, пока у Требухина иссякнет административный пыл, и он оставит несчастного трактирщика в покое.
Наконец гурьба соратников высыпала на улицу. Следом показались боярин Прохор с дочерью. Я, чтобы унять раздражение, отошел в сторону и ковырял носком сапога землю.
- Эй, окольничий, - окликнул меня сам боярин, - пора ехать!
Я молча подошел к коновязи, отвязал донца и сел в седло. Мой жеребец заинтересовал Требухина. Он спешился, подошел и начал его осматривать. Конь дичился, встряхивал головой и косил на боярина гневным глазом.
- Осторожно, - предупредил я, - он кусается!
Требухин сразу же отдернул руку и продолжил осмотр с безопасной дистанции.
- Неплохой у тебя жеребец, - похвалил он, - но с моим не сравнится.
Это была вопиющая бестактность, но меня ничуть не задело. Донец на порядок превосходил заурядную полукровку Требухина.
- Давай наперегонки, - предложил он, - спорим, я тебя обставлю в два счета!
- Не могу, у него на скорости бабка засекает, - ответил я, не собираясь вступать с ним в такие тесные отношения, как скачки. |