Но Ворона просто протянул ему большую красивую ладонь. Поколебавшись, Колька пожал протянутую руку. Матвей, также сняв гимнастерку и повязав фартук, пристроился со вторым ножиком с другой стороны котла. Картошку он тоже чистил мастерски: быстро, аккуратно, снимая идеально тонкую кожуру. Работали в полном молчании и закончили как раз к приходу Тамары.

– Вот молодцы, – похвалила она, вручая «премию» – по пирогу с капустой. – Главное, вместе и не ссориться. В четыре руки-то куда быстрее, правда?

– Дружно-то всегда интереснее, – поддакнул Матвей, чуть заметно подмигнув Кольке.

Выйдя из столовой, зашли за угол, и снова Ворона продемонстрировал расположение и благожелательность, протянув пачку хороших папирос – честь, которой никто никогда не удостаивался.

«“Казбек”. Неплохо живет сиротка».

Словно услышав его мысли, Ворона хмыкнул:

– Да уж, дерьма не держим. Зарабатываем неплохо, имеем право. По справедливости.

Он чиркнул – нет, не спичкой, а шикарной зажигалкой с гербом – медведь, размахивающий лапами, – и Колька затянулся ароматной папиросой. Ох и освежает, после хорошей-то драки да картохи.

Ворона некоторое время курил молча, в кулак, потом начал:

– Николка, я слышал, ты мужик опытный и бывалый.

– Это от кого это? – хмыкнул Николай.

– Поговаривают, – двусмысленно ухмыльнулся Матвей, – теперь вот и убедился. Персонально. Есть у меня к тебе одно предложение.

И снова смолк, покуривая и поглядывая сквозь дым.

«Чего ждет? Заскулю от радости и запрыгаю вокруг, цветочки разбрасывая? Ну-ну», – размышлял Колька. Вслух же с деланым равнодушием отозвался:

– Не охотник я до тайн, особенно чужих.

– И снова правильно, – одобрил Ворона, – только тут все дело в том, что на выходе иметь будешь. И в идее. Слушай ухом.

Оглянувшись и приблизившись, заговорил четко и разборчиво:

– База продуктовая. Не тут, в области. Из охраны – дед глухой, сонный, замки хлипкие. Подламываем со двора, заваливаем, берем хабар – неучтенка, прикупили слева, спекуляция в чистом виде, – грузим в полуторку. Я за водилу. Отваливаем. Тырбаним слам. Все.

Колька, переварив полученную телеграмму, спросил, на скольких делить будем.

– Треть тебе.

– Треть, говоришь. Втроем, то есть, идем. С кем?

– Да есть тут один, надежный мужик, фронтовик, ни за что пострадал. Козырный.

– Так это он кому козырный, – высокомерно присвистнул Колька. – Не, я с незнакомыми делов не имею.

Матвей прищурил черный глаз, спросил с подколкой:

– Чего так? Трусишь аль характеристикой рискуешь?

– Это мое дело: рискую – не рискую. А абы с кем на дело не пойду. – Аккуратно забычковав полпапиросы, прибрал в карман.

– Слушай, Матюха, и кидали меня, и отмычкой запускали. За долю малую свободой рисковать не стану. Плавали – знаем.

Ворона с деланым добродушием хлопнул себя по лбу:

– Вот телок, я-то забыл. Понимаю теперь. На «удо» идешь, примерный ребенок?

Колька ухмыльнулся:

– А то нет. Так что извини пока, зема.

– Понимаю. Тебе есть чем рисковать. Это мне трын-трава, и, сказать по правде, как увижу, что барыги подтаскивают добро народное, аж выть охота.

– Грабь награбленное? – криво усмехнулся Колька, вспомнив Саньку.

– А как ни назови, – отмахнулся Матвей, – у меня своя голова на плечах, я считаю так: главное, чтобы все по совести было и справедливо.