|
Никакими законами не запрещено сидеть в кафе так долго, сколько захочется, и обходиться без обеда. Они еще немного поболтали с Жозефом, потом Жанвье вернулся на набережную Орфевр, где проходило совещание у Мегрэ по делу о подпольных игорных домах, и он забыл рассказать комиссару о человеке с бульвара Сен Жермен. Несмотря на натянутый тент, косые лучи солнца через широкие окна начинали проникать в зал. В пять часов три стола уже были заняты любителями белота. Хозяин играл за одним из столов, он сидел как раз напротив незнакомца и иногда бросал на него взгляд. В шесть часов зал заполнили посетители. Жозеф и Жюль сновали от стола к столу с заставленными бутылками и стаканами подносами, и запах перно понемногу вытеснял из кафе запах каштанов с бульвара. Каждый из официантов в этот час обслуживал свой сектор. Так уж вышло, что стол с незнакомцем оказался в секторе Жюля, который оказался не столь наблюдателен, как его коллега. Кроме того, Жюль время от времени заходил за стойку, чтобы пропустить стаканчик белого вина, так что к вечеру у него уже путались мысли. Все, что он скажет, так это то, что приходила женщина. – Брюнетка, хорошо одетая, приличного вида – не из тех дамочек, что приходят в кафе, чтобы завязать беседу с клиентами. Вообще, по словам Жюля, она была из тех женщин, которые не входят в заведение, если у них не назначена там встреча со своим мужем. Два или три столика еще оставались свободными. Она села за соседний с незнакомцем стол. – Убежден, что они не разговаривали. Она велела мне принести портвейн. Насколько я помню, у нее, кроме сумочки из коричневой или черной кожи, был в руке какой то пакет. Сперва я увидел его на столе. А когда я подавал портвейн, его там уже не было; без сомнения, она положила его на банкетку. Досадно! Жозеф хотел бы ее увидеть. Мадемуазель Берта тоже заметила ее с высоты своей кассы. – Особа скорее всего приличная, почти без косметики, в синем костюме с белой блузкой, но – не знаю почему – я не думаю, что эта женщина замужем. До восьми вечера, то есть до самого часа ужина, клиенты все время входили и выходили. Потом зал почти опустел. К девяти часам было занято только шесть столов, четыре из них – шахматистами и два – игроками в бридж, которые ежедневно коротали здесь вечер. – Бросалось в глаза, – рассказывал потом Жозеф, – что этот тип прекрасно разбирается в шахматах и бридже. Готов даже поклясться, что он весьма силен в этих играх. Я это понял, увидев, как он смотрел на игроков, как следил за партиями. Значит, он не был ничем озабочен – или Жозеф ошибался? К десяти часам оставались занятыми только три стола. Служащие министерств ложатся спать рано. В половине одиннадцатого ушел Жюль – его жена ждет ребенка, и он договорился с напарником, что уйдет с работы чуть пораньше. А клиент сидел все на том же месте. С восьми утра он заказал три кофе, бутылку «Виши» и лимонад. Он не курил. Он не пил спиртного. Утром он прочел «Тан». В послеобеденное время он купил вечернюю газету у бродившего между столиков разносчика. В одиннадцать часов, хотя за двумя столиками еще шла игра, Жозеф, как обычно, начал ставить стулья на столы и рассыпать на полу опилки. Несколько позже, закончив партию, господин Монне пожал руки полковнику и другим своим партнерам, затем он забрал из кассы клеенчатый мешок, куда мадемуазель Берта сложила ассигнации и мелочь, и поднялся к себе спать. Уходя, он бросил взгляд на упрямого клиента, о котором сегодня вечером много говорили завсегдатаи, и сказал Жозефу: – Если с ним возникнут проблемы – не раздумывайте, звоните мне… Ибо за стойкой есть электрический звонок, соединенный с квартирой хозяина. |
