|
– Кажется, какое то время я стоял и размышлял… Прежде всего я нажал кнопку звонка, который соединен с комнатой хозяина… Я услышал, как люди на улице ускоряют шаги и как голос, кажется женский, произнес: «Не вмешивайся, Гастон…» А потом – полицейский свисток… Я вышел… Уже три человека собрались на улице Сен Пер, в нескольких метрах от двери. – В восьми метрах, – уточнил, сверившись с рапортом, Мегрэ. – Наверно… Я не измерял… Какой то человек склонился над распростертым телом… Я только потом узнал, что это был врач, он как раз возвращался из театра… Он тоже оказался одним из наших клиентов. У нас немало клиентов среди врачей… Доктор выпрямился и сказал: «С ним все кончено… Пуля прошла в затылок и вышла через левый глаз». Подошел полицейский. Я прекрасно понимал, что сейчас начнутся вопросы. Вы можете не поверить, но я не решался смотреть вниз… Эти слова о левом глазе вызывали у меня тошноту… Я не стремился увидеть своего клиента с глазом, пробитым пулей… Я говорил себе, что в этом есть доля моей вины, что я должен был… Впрочем, что, собственно, я мог бы сделать? И тут я слышу голос полицейского, который стоит, держа в руке блокнот: – Никто не знает его? Машинально я отвечаю: – Я… Вообще то я думаю, что… Наконец я наклоняюсь и смотрю, и, клянусь вам, господин Мегрэ, вы же давно меня знаете, я же вам тысячи, тысячи кружек пива и рюмок кальвадоса подавал в пивной «У дофины», клянусь вам, что еще никогда в жизни не испытывал такого волнения. Это был не он!.. Этого типа я не знал, никогда его не видел; он был худой, высокий и одет в бежевый плащ – при таком то прекрасном дне и теплой ночи, когда не хотелось уходить домой спать. Я почувствовал облегчение… Может, это глупо, но я был очень доволен тем, что не ошибся в своем клиенте… Если бы он оказался жертвой, а не убийцей, я бы потом упрекал себя всю жизнь… Видите ли, я с самого утра чувствовал, что у этого типа подозрительный вид… Я готов был дать руку на отсечение… не случайно я звонил Жанвье… Только Жанвье, хотя он почти мой родственник, не смотрит дальше инструкции… Представьте себе, что он проверил бы документы у клиента, когда я вызвал его… Наверняка бумаги оказались бы не в порядке. Не может же обычный, честный человек просидеть целый день в кафе и в конце концов в полночь убить кого то на тротуаре… Заметьте, что он немедленно смылся… Никто не видел его после выстрела. Если он не стрелял, то остался бы на месте… Он не успел отойти и на десять метров, когда я услышал звук выстрела… Я задаю себе вопрос: что здесь делала эта женщина, которую обслуживал Жюль, та, что пила портвейн? Ибо я не сомневаюсь, что она приходила сюда ради этого типа… К нам приходит не так уж много одиноких женщин… Не такое у нас заведение. – Мне кажется, – возразил Мегрэ, – что они даже не разговаривали… – Как будто обязательно надо разговаривать!.. У нее с собой был небольшой пакет, не так ли? Жюль его заметил, а он врать не станет… Он сначала видел его на столе, а потом не видел, и он решил, что женщина положила его на банкетку… а мадемуазель Берта следила за дамой, когда та уходила, – ее восхитила сумочка женщины, она тоже хотела бы иметь такую. Так вот, мадемуазель Берта не заметила, чтобы дама уносила с собой пакет. Согласитесь, что такие вещи не ускользают от женского взгляда. Вы можете говорить, что вам угодно, но я продолжаю думать, что целый день провел рядом с убийцей и, несомненно, счастливо отделался… Глава 2 Любитель белого вина и дама с улитками Следующий день был одним из тех редких в Париже дней, которые выпадают не чаще, чем три четыре раза в году. |
