Однако, плохо же он знал собственную мать...

Когда оживлённой гомонящей компанией они вывалились из пригородной электрички, свернули со станции на заснеженную просёлочную дорогу и весело зашагали к дачным участкам, Белецкий издали заметил, что из трубы их дома валит дым. Кто то был на даче и топил там печь... и этим “кем то”, конечно же, была матушка. Настроение вмиг испортилось. Всё таки приехала... неужели в человеке напрочь отсутствует чувство такта и собственной уместности?!

Их отношения с матерью были далеки от идеальных   так сложилось с самого раннего детства. Белецкий в глубине души так и не смог простить родителям того, что они развелись и тут же, словно не было сил ждать, обзавелись новыми спутниками жизни. Поначалу отец ещё поддерживал видимость заботы и участия в судьбе сына: забирал его к себе на выходные, водил в цирк и зоопарк, невзирая на явно прохладное отношение к этому со стороны молодой жены. Но вскоре ему предложили отличную должность и квартиру во Владивостоке   и отец, не раздумывая, махнул туда вместе с женой и старушкой матерью.

Поначалу каждый год он исправно высылал сыну деньги на билеты. Летние каникулы во Владивостоке стали одними из самых счастливых детских воспоминаний Белецкого. Он до сих пор помнил запахи морской соли, дождя и ветра; как наяву, видел густые туманы и слышал крики чаек на пляже Шамора, прославленном впоследствии группой "Мумий тролль"... А ещё   негромкое пение бабушки, занятой рукодельем, и божественный вкус её стряпни...

Отчим посматривал на эти поездки косо   ему не нравилось, что мальчишка болтается целое лето без его присмотра. Ему всё казалось, что Сашу непременно разбалуют, что он предоставлен там самому себе и пользуется излишней свободой, а это недопустимо в его возрасте.

Ну, а затем во Владивостоке у мальчика родилась сестра, и пыл отца как то быстро поугас: отныне не было никаких билетов на самолёт, только вежливые приглашения приехать   исключительно на словах. Но Белецкий с несвойственной для его возраста мудростью понимал, что ему точно будут не рады, если он нагрянет на целое лето в семью, увеличившуюся на одного младенца.

Что касается матери, то та полностью выпустила из своих рук бразды управления сыном, уступив их отчиму. Тот не церемонился в методах воспитания: искренне считал, что детей нужно пороть, чтобы научить их уму разуму.

Собственная ненужность и неприкаянность с детства сидели в Белецком острой занозой, и он так и не смог окончательно избавиться от этой боли всю свою жизнь. Тем противнее и удивительнее казалось то, что сейчас, когда ему уже исполнилось восемнадцать, мать вдруг решила поиграть в заботливую и любящую родительницу, которая искренне интересуется сердечными делами своего сына, не имея на этого абсолютно никакого права...

  Ого, Саня, это ваша дача?   присвистнул Жорка, легко закидывая за плечо большую спортивную сумку, в которой позвякивали бутылки, и обводя восхищённым взором просторный двухэтажный дом с верандой.   Да ты у нас, оказывается, буржуй недорезанный...

Конечно, в глазах большинства своих однокурсников Белецкий и впрямь был этаким мажором: благополучный мальчик из обеспеченной семьи, никогда не задумывающийся о том, где бы раздобыть пожрать и как прожить на мизерную стипедию. И они   вечно голодные, нищие обитатели общаги... В их кругу дни рождения отмечались куда скромнее, и уж точно не на даче: накрывали “общак” на кухне или в комнате, каждый из гостей приносил что нибудь съедобное на праздничный стол   и это было лучшим подарком. Имениннику оставалось купить только алкоголь, а закуску обеспечивали ребята. Даже если в качестве подарка кто нибудь приносил заправку для борща   он не выглядел при этом дураком. Всё съедалось моментально.

Белецкий не успел ничего ответить в своё оправдание: на крыльце появилась хозяйка дачных владений собственной персоной, одетая в яркий передник, и преувеличенно жизнерадостно заулыбалась гостям.