– Я хотел сказать, встреча произвела на вас должное впечатление?

– Скорее, должное разочарование. Человек он, безусловно, интересный, но неприятный. Мужской характер – под этим я не подразумеваю его склонность к горячительным напиткам. Хитер, а старается выглядеть простым. Если человек изображает чрезмерную искренность, значит, ему есть что скрывать.

– А кроме того, он неправильно расставляет акценты, – заметил Бенсон.

– Акценты, сэр? – непонимающе переспросил Тальбот.

– Да, командир. Он понижает голос, пытаясь уверить, что говорит правду, и делает ударение не там, где следовало бы. Может быть, так делают греки, но у англичан это не принято. Кстати, он обладает холодным рассудком и умен. Во всяком случае, достаточно умен, чтобы запудрить мозги своим очаровательным спутницам. Мне кажется, они поверили его обману.

– А вот его закадычный друг Александр умом не блещет, – заметил Хокинс – И вообще похож на того, кем и является, – на крупного мафиози, если не на крестного отца. Он никак не отреагировал, когда я выразил им сочувствие в связи с потерей членов команды. Андропулос же заявил, что он в отчаянии и горько оплакивает своих бесценных друзей. Все как и предсказывал Ван Гельдер. Может, он действительно скорбит, а может, и нет. Я, как и вы, считаю его бессовестным лжецом и опытным актером. Если он виноват в их смерти, то, возможно, его мучает совесть, хотя лично я так не думаю. То есть он, может, и несет ответственность за их смерть, но совесть его совершенно не мучает. Единственное, что мне удалось из него вытянуть, – это утверждение, будто он покинул яхту, опасаясь, что вот‑вот взорвется запасная цистерна с топливом. В общем, наш новый друг полон тайн.

– Он действительно полон тайн. Мультимиллионер. Не обычный греческий нефтяной магнат с флотом танкеров – таких слишком много. Он бизнесмен международного уровня, имеет контакты во многих странах.

– Ван Гельдер ничего такого мне не говорил, – заметил Хокинс.

– Конечно, не говорил. Он и не знал. Ваша подпись на донесении, адмирал, гарантирует удивительно быстрый ответ. Двадцать пять минут назад мы получили его от греческого министра обороны.

– Бизнесмен. А каким бизнесом он занимается?

– Об этом не сообщается. Я знал, что такой вопрос последует, поэтому тотчас отправил радиозапрос с просьбой уточнить сведения.

– Запрос, конечно, подписан моим именем?

– Естественно, сэр. Если бы вопрос выходил за рамки нашего донесения, я испросил бы вашего разрешения. Ответ пришел всего несколько минут назад – в нем список десяти различных стран, в которых Андропулос ведет бизнес.

– Но какой именно бизнес?

– Об этом ни слова.

– Странно, очень странно. Как вы это объясняете?

– По‑видимому, министр иностранных дел кое‑что подчистил или убрал из текста. Предполагаю, что у таинственного мистера Андропулоса в правительстве имеются друзья.

– Мистер Андропулос становится все более и более таинственным.

– Может, так, сэр, а может, и нет. Взгляните на список стран, где он имеет деловых партнеров. Особый интерес представляют Триполи, Бейрут, Дамаск и Багдад.

– А ведь действительно интересно, – согласился Хокинс. – Вы считаете, он связан с торговлей оружием?

– Сомневаться не приходится, сэр. Официально она не запрещена – Британия и Америка просто кишат такими типами. Но ни одно правительство никогда официально не признает своей связи с торговцами оружием. Они не могут позволить, чтобы их называли торговцами смертью. Может быть, этим и объясняется осторожность со стороны греческого правительства?

– Похоже, вы правы.