– Судя по вашим словам, можно только сожалеть, что ее отца здесь нет, – заметил Хокинс. – У меня такое чувство, что мы могли бы узнать от него много интересного.

– Уверен, сэр. Одно только странно: ей почему‑то кажется, что дядя любит ее.

Хокинс улыбнулся.

– Трудно не любить молодую, красивую девушку. Кроме того, хочу напомнить: многие убийцы, погубившие не одну человеческую жизнь, души не чаяли в детях.

– Очень сомневаюсь, сэр, что он убил много людей.

– К тому же она все‑таки не ребенок. – Он испытуюше взглянул на Тальбота. – Как вы считаете, Джон?

– Я с вами полностью согласен.

Тальбот какое‑то время стоял, уставившись в окно, а затем повернулся к Хокинсу.

– Да и откуда нам знать, убийца он или нет?

– Без причин вряд ли вы стали бы утверждать подобное, – рассудил вслух Хокинс – У вас есть мысли?

– Пожалуй, да. Но они промелькнули столь стремительно, что я не успел осознать их. Ничего, вспомню.

Раздался стук в дверь.

– Кто там?

В каюту вошел Денхольм.

– Я был с мистером Андропулосом и его друзьями. Они слегка расслабились и пришли к выводу, что я глуповат. Наши гости абсолютно уверены, что я ни слова не понимаю по‑гречески, однако все еще продолжают сохранять осторожность, поэтому во время разговора говорили в основном какими‑то намеками. Кстати, разговор шел на македонском диалекте.

– Который вы впитали с молоком матери?

– Нет, это произошло немного позднее, но я довольно сносно им владею. Не знаю, посчитаете ли вы это хорошей или плохой новостью, но должен доложить, сэр: Андропулосу известно, что на затонувшем самолете были водородные бомбы. Он даже знает, что всего бомб пятнадцать.

В каюте наступила тишина. Трое мужчин молча обдумывали сказанное Денхольмом. Наконец Хокинс изрек:

– Новость одновременно и хорошая, и плохая. Хорошая – для нас, плохая – для Андропулоса. Прекрасно поработали, мой мальчик.

– Присоединяюсь к вашей похвале, сэр, – произнес Тальбот. – Лейтенанту Денхольму цены нет. Андропулос не мог узнать здесь, на «Ариадне», о существовании этих бомб. Значит, он знал обо всем раньше. Следовательно, ему удалось проникнуть в секреты Пентагона.

– Должен заметить, сэр, – вставил Денхольм, – что слов «водородные бомбы» в разговоре не звучало. Просто у меня сложилось такое впечатление.

– Не имеет значения. Мы с вами все‑таки не в суде. И встречных вопросов не будет. Главное, мы знаем об их осведомленности, а они понятия не имеют о том, что нам известно.

– Моя функция на этом закончилась или же мне следует продолжать?

– Конечно, продолжать. Может, наша троица планирует что‑нибудь. Теперь нам известно, почему они так стремились попасть на борт «Ариадны». Хорошо бы узнать, что они намереваются делать здесь. Продолжайте пьянствовать с ними.

– Пьянствовать? – с горечью повторил Денхольм. – Я дал слово Дженкинсу, что больше ничего не буду пить, кроме тоника с лимонным соком и водой. Какой кошмар!

Он уже собрался уходить, но Тальбот задержал его, так как в этот момент дверь открылась и в каюту вошел матрос. В руке он держал очередную радиограмму.

– Я подумал, что вы захотите узнать, что тут написано, – сказал Тальбот, пробегая содержание радиограммы глазами. – Здесь ответ на наш запрос в греческую разведку, в котором мы просили прислать полный список мест, где у Андропулоса имелись дела или где он заключал контракты. В этом списке нет ни имен, ни адресов. Одни города. В общей сложности сорок или пятьдесят.