Монтгомери опять занялся лебедкой. Мину поднимали, пока она не оказалась на одном уровне с палубой. Угол наклона деррика был увеличен, и мину аккуратно подвели к обложенному резиновыми подушками борту «Килчаррана». Этот маневр был необходим, чтобы мина случайно не ударилась о левые крепления фок‑мачты «Ангелины», когда корабли встанут рядом.

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле подвести «Ангелину» к «Килчаррану» удалось всего за полчаса. Оттянуть фюзеляж самолета вперед, чтобы освободить место люгеру, было просто. Поддерживаемый понтонами, он находился в состоянии нейтральной плавучести, и эта задача была под силу одному человеку. Но водоизмещение «Ангелины» равнялось восьмидесяти тоннам, и даже дюжина матросов с трудом подтягивали ее вперед, подтвердив таким образом слова Ван Гельдера, что отвести люгер на веслах будет почти невозможно. Наконец «Ангелина» встала на место, атомная бомба была осторожно уложена в специально приготовленную для нее люльку и закреплена.

– Рутинное дело, ничего особенного, – равнодушно произнес Монтгомери, обращаясь к Хокинсу. Если он и испытывал чувства облегчения и удовлетворения, то никак их не показывал. – Ничего неожиданного не могло произойти и не произошло. Осталось дождаться только небольшого ветерка, отправить парусник в путь, и все наши тревоги останутся позади.

– Может быть, наши тревоги только начинаются, – возразил Ван Гельдер.

Хокинс бросил на него подозрительный взгляд.

– И что нам следует ожидать после столь загадочного пророчества?

– Небольшой ветерок уже есть, сэр, – заметил Ван Гельдер, поднимая вверх облизанный указательный палец. – К несчастью, это не северо‑западный, а юго‑восточный ветер. Это, если не ошибаюсь, знаменитый «эрос». Кстати, я о нем читал сегодня ночью, – продолжал Ван Гельдер менторским тоном. – В летние месяцы такой ветер бывает крайне редко, но бывает. Думаю, профессор Уотерспун подтвердит мои слова.

Уотерспун с мрачным видом кивнул головой:

– Этот неприятный штормовой ветер достигает иногда семи‑восьми баллов. Как я понимаю, радиооператоры на «Килчарране» и на «Ариадне» малость расслабились и уменьшили бдительность. Это вполне объяснимо, если учесть, через что им пришлось пройти. Хотя в прогнозах погоды наверняка были сообщения об этом ветре. Если он будет усиливаться, любые попытки управлять «Ангелиной» или оттащить ее куда‑нибудь закончатся тем, что ее вынесет не на скалы Санторина, как я предполагал, а на острова Сикинос или Фолегандрос, где, насколько мне известно, есть немногочисленное население. Если же «эрос» начнет дуть с востока, то ее вынесет на остров Милос, где проживает пять тысяч человек.

– Конечно, я не римский император, но вы знаете, что делали с гонцами, которые приносили плохие вести? – произнес Хокинс.

– Отрубали головы.

В то утро людям, принесшим плохие вести, пришлось худо по обе стороны Атлантики.

* * *

Президент Соединенных Штатов находился в Овальном кабинете уже в пять часов утра. Этот немолодой уже человек выглядел еще более постаревшим. На озабоченном лице стали заметны многочисленные морщины, а загар приобрел какой‑то сероватый оттенок. Но его глаза были неожиданно ясными для человека, который провел бессонную ночь.

– Я начинаю жалеть, господа, не только тех несчастных на Санторине, но и всех остальных, в том числе себя и вас.

В роли господ выступали председатель объединенного комитета начальников штабов, Ричард Холлисон из ФБР, министр обороны Джон Хейман и сэр Джон Трэверс, посол Великобритании.