Она была девочкой.
И она побежала на кухню, и зеленый халат, развеваясь, бежал за ней.
17.
— Увидишь, будет вкусно, — сказала она, когда солдат кончил бриться и вошел в кухню.
Он хотел было что-то ответить, но прислушался.
Из соседней квартиры или дома донеслись приглушенные слова:
— Ты слышишь? — обрадовался солдат.
— Слышу.
— Тебе нравится?
И, не дожидаясь ответа, включил стоявший на полочке транзистор.
Но из черной коробки послышалась не песня:
«…израильский пилот, израсходовав свой боезапас, направил самолет на…»
— Выключи! — сказала она.
Солдат не понял.
«… фамилия летчика до сих пор не установлена, хотя…»
Она сама выключила радио.
— У меня… выходной… сегодня… — сказала она едва ли не по слогам.
— Извини, я не знал, — сказал солдат. — Не сердись.
— Только один день.
— И у меня, — снова напомнил себе солдат и обрадовался. — Полдня.
Через минуту, спокойно готовя завтрак, она сказала:
— Говорила тебе, что я одна.
— И я.
— Так зачем нам известия?
— Да, конечно…
Он смотрел, чем бы заняться, чтобы не надо было говорить.
Увидел дощечку и белый батон на ней, а рядом — нож.
Широко расставив ноги, взял нож, попробовал лезвие пальцем и неторопливо стал нарезать хлеб, стараясь, чтобы ломтики были тонкими, и одинаковыми, и ровными, и резал, пока батон не кончился.
Он работал бы так и дальше, будь под руками другой батон, потому что надо было молчать, а ему очень хотелось спросить, чьи это две электробритвы в ванной, такие знакомые, виденные столько раз.
Одна — круглая, с тремя вращающимися ножичками — БРАУН, другая — плоская, с вибрационной сеточкой — ФИЛИПС.
Он случайно увидел электробритвы; никогда бы не стал открывать чужой шкафчик в чужой ванной.
Он порезал щеку и инстинктивно открыл дверцу туалетного шкафчика в поисках кровоостанавливающего карандаша или одеколона; такой же шкафчик, с тремя дверцами — тремя зеркалами, точь-в-точь такой же висел у него дома, и были в нем толстый белый кровоостанавливающий карандаш, и одеколон, и ФИЛИПС, и БРАУН. Одна бритва — Ицика, другая — Ури.
Он захлопнул дверцу, схватил полотенце, вытер лицо и выскочил из ванной.
У него тоже был выходной.
18.
— Может… выпьем? — спросила она, сняв сковороду с плиты.
— А есть? — солдат потер ладони.
— В гостиной. Мне — шерри, бутылка в красном бархате.
Он открыл бар и сразу увидел бутылку, отличавшуюся от других.
У нее и пробка была фирменная, с тисненым прямоугольником, который держали в коротких передних лапах два льва, стоявших на широко расставленных задних лапах, улыбаясь и высоко задрав хвосты, похожие на два симметричных факела. Герб венчала овальная корона.
Marnier-Lapostolle Marnier Lapostolle Cherry Marnier J.B.Lapostolle Fondateur 1827 Produce of France.
Солдат знал только два французских слова — мерси и мираж, но и эти слова уже были не французскими: первое принадлежало всем, а второе — войне.
По длинному горлышку пузатой бутылки вилась потемневшая золотая тесьма, припечатанная выпуклой гербовой печатью к стеклу и бархату. Marnier-Lapostolle. Косая линия рассекала герб по диагонали. В верхней части, как в небе, повисла пятиконечная звезда. Внизу — замковые ворота с высокой башней, а рядом — приземистый дом с круглой крышей, совсем как на старых почтовых марках, где на трех или четырех языках писалось: Палестина. |