Она была девочкой.

И она побежала на кухню, и зеленый халат, развеваясь, бежал за ней.

17.

— Увидишь, будет вкусно, — сказала она, когда солдат кончил бриться и вошел в кухню.

Он хотел было что-то ответить, но прислушался.

Из соседней квартиры или дома донеслись приглушенные слова:

— Ты слышишь? — обрадовался солдат.

— Слышу.

— Тебе нравится?

И, не дожидаясь ответа, включил стоявший на полочке транзистор.

Но из черной коробки послышалась не песня:

«…израильский пилот, израсходовав свой боезапас, направил самолет на…»

— Выключи! — сказала она.

Солдат не понял.

«… фамилия летчика до сих пор не установлена, хотя…»

Она сама выключила радио.

— У меня… выходной… сегодня… — сказала она едва ли не по слогам.

— Извини, я не знал, — сказал солдат. — Не сердись.

— Только один день.

— И у меня, — снова напомнил себе солдат и обрадовался. — Полдня.

Через минуту, спокойно готовя завтрак, она сказала:

— Говорила тебе, что я одна.

— И я.

— Так зачем нам известия?

— Да, конечно…

Он смотрел, чем бы заняться, чтобы не надо было говорить.

Увидел дощечку и белый батон на ней, а рядом — нож.

Широко расставив ноги, взял нож, попробовал лезвие пальцем и неторопливо стал нарезать хлеб, стараясь, чтобы ломтики были тонкими, и одинаковыми, и ровными, и резал, пока батон не кончился.

Он работал бы так и дальше, будь под руками другой батон, потому что надо было молчать, а ему очень хотелось спросить, чьи это две электробритвы в ванной, такие знакомые, виденные столько раз.

Одна — круглая, с тремя вращающимися ножичками — БРАУН, другая — плоская, с вибрационной сеточкой — ФИЛИПС.

Он случайно увидел электробритвы; никогда бы не стал открывать чужой шкафчик в чужой ванной.

Он порезал щеку и инстинктивно открыл дверцу туалетного шкафчика в поисках кровоостанавливающего карандаша или одеколона; такой же шкафчик, с тремя дверцами — тремя зеркалами, точь-в-точь такой же висел у него дома, и были в нем толстый белый кровоостанавливающий карандаш, и одеколон, и ФИЛИПС, и БРАУН. Одна бритва — Ицика, другая — Ури.

Он захлопнул дверцу, схватил полотенце, вытер лицо и выскочил из ванной.

У него тоже был выходной.

18.

— Может… выпьем? — спросила она, сняв сковороду с плиты.

— А есть? — солдат потер ладони.

— В гостиной. Мне — шерри, бутылка в красном бархате.

Он открыл бар и сразу увидел бутылку, отличавшуюся от других.

У нее и пробка была фирменная, с тисненым прямоугольником, который держали в коротких передних лапах два льва, стоявших на широко расставленных задних лапах, улыбаясь и высоко задрав хвосты, похожие на два симметричных факела. Герб венчала овальная корона.

Marnier-Lapostolle Marnier Lapostolle Cherry Marnier J.B.Lapostolle Fondateur 1827 Produce of France.

Солдат знал только два французских слова — мерси и мираж, но и эти слова уже были не французскими: первое принадлежало всем, а второе — войне.

По длинному горлышку пузатой бутылки вилась потемневшая золотая тесьма, припечатанная выпуклой гербовой печатью к стеклу и бархату. Marnier-Lapostolle. Косая линия рассекала герб по диагонали. В верхней части, как в небе, повисла пятиконечная звезда. Внизу — замковые ворота с высокой башней, а рядом — приземистый дом с круглой крышей, совсем как на старых почтовых марках, где на трех или четырех языках писалось: Палестина.