– Ты же пойдешь? – спрашиваю я Илью. Я знаю, что ни единому слову о саспыге он не верит – не так у него мозги устроены. У Ильи на лбу написано: какой только дурью не маются.

– Ты же знаешь, я не охотник, – уклончиво отвечает Илья, и Мишка насмешливо фыркает в темноте, тихо, но отчетливо. Тени у рта Ильи становятся чуть глубже, и мне хочется зашипеть на Мишку. Расфыркался тут как дурак.

– Ну и что, – я подаюсь вперед, едва удерживаясь, чтобы не схватить Илью за рукав. – Интересно же! Может, в новые места забредем, ты ведь тоже еще не все облазил! – Илья с сомнением качает головой. Он колеблется, и я, ерзая от нетерпения, умоляюще складываю руки. – Да ладно тебе, поехали!..)

…Моя тень падает на Илью, и он резко садится. Въезжает босой ногой в седельные ремни, сваленные в кучу. Шипит от боли и морщится, наступив на пряжку.

– А, это ты, – наконец говорит он. – Привет!

Он рад. И он удивлен, искренне удивлен. Я копаюсь в памяти – когда последний раз, когда? – и ничего не нахожу. Так, привет, пока, я вечно была занята, когда он заглядывал в «Кайчи». Мы вяло перебрасываемся репликами – как дела да что с погодой… Я хочу рассказать про буран и как дошла до белых скал, но тогда придется выкладывать все, а я не знаю, как об этом говорить. И мне неловко упоминать саспыгу. Вся эта история с саспыгой вдруг видится мне грубой, отвратительной, почти непристойной. Я просто стесняюсь напоминать о ней Илье.

– Что-то мы с тобой вообще вместе ходить перестали, – говорю я.

– Да ну, сколько можно по кругу бегать, – машет рукой Илья. – Я туристов уже видеть не могу, да и маршрут… Как ни изобретай, все равно одно и то же выходит. Надоело. Я уж лучше как-нибудь сам…

– Давно наверху был? – Как же так, думаю, как это так – надоело?

Илья оживляется:

– Да вот на днях спустился. Отлично сходили. Я думал, напряжно будет, там серьезные такие люди, а как поднялись, оказались нормальные мужики. Снаряга у них – я обзавидовался. Ну и – вискарик, еда нормальная, а не гречка с тушенкой, – он усмехается. – Уж извини, но ты как ни старайся… Ну и заплатили, сама понимаешь. У нас даже яйца были – в муке довезли. Яичница с беконом на завтрак посреди Аярыка, нормально? Полный разврат, а? – Он жмурится от удовольствия.

– А говоришь, надоело, – улыбаюсь я в ответ.

– Ну, это другое дело, – качает головой Илья. – Говорю же, я прямо отдохнул. Это же не поход, когда туристам пальцем надо показывать, где красиво, а они потом еще и недовольны, что им плохо объяснили почему. Мы место под турбазу искали…

У меня вырывается странный звук – полустон, полухрюканье.

– Под турбазу?! – хрипло переспрашиваю я. – Прямо там, наверху?

– Ну да, – увлеченно кивает Илья, – только не конную, а…

– Под турбазу, – тупо повторяю я.

– Угу. Я им все подходящие места показал, еле выбрали. Со следующего лета строиться начнут – знаешь, на том озере, как к Альбагану идти.

– Знаю, – замороженно говорю я.

– Ну да, ты там еще все с какой-то странной ягодой носишься.

Я ношусь с шикшей – там целая плантация шикши, самая большая из всех, какие я вообще здесь видела. Единственное место, где ее на самом деле много, а не два-три бесплодных кустика, едва заметных из-под ягеля…

– Погоди, – говорю я, – погоди… И что, мы к Альбагану теперь будем мимо какой-то дурацкой турбазы ходить?!

– Ну, это вряд ли, – пожимает плечами Илья, – они же там огородят… да и зачем вообще туда ходить, все равно никто не врубается, как ни показывай.